После занятий в школе обычно направляюсь в ларек сельского потребительского общества. Скажем прямо, ларек неказистый. Но это полбеды. Заведует ларьком такой хват, что описать невозможно. Я уже не говорю о том, что он обвешивает — эта слабость присуща многим торговым работникам. Вдобавок он и обсчитывает, причем весьма нагло. Что касается сдачи, то о ней он постоянно «забывает». Я пыталась несколько раз напоминать о мелочи. Что же он делает? Сует рубль вместо, скажем, десяти копеек, сует с улыбочкой — и я отхожу от прилавка пристыженная. Здесь к этому привыкли, и никто особенно не жалуется. Звать этого представителя великого рода Гермеса Роман Смыр. Он однофамилец моей Смыр. Но между ними нет ничего общего: та честная, добрая женщина, а этот жулик.
Когда я впервые явилась в ларек, Роман нахально выпучил глаза.
— Что тебе надо, красавица? — спросил он, вытирая руки о фартук.
— Разве мы пили на брудершафт?
Рот у него до ушей и точно смазан маслом.
— Красавица, какие слова говоришь! Хорошо, что мы одни в этом магазине, а то бы оскорбился. Слушай, требуй, что хочешь. Все будет!
Мне трудно было удержаться от улыбки при словах «все будет!». Пробежала взглядом по полкам, а там одни керосиновые лампы и хомуты да какие-то скобяные изделия. Он перехватил мой взгляд.
— Не туда смотришь, дорогая! — И Роман отдернул занавеску, прикрывавшую потайные полки.
И он торжественным жестом указал на мануфактуру, туфли, патефонные пластинки и какие-то ящики.
— Сюда надо смотреть! Ясно?
— Я бы на вашем месте предоставила возможность покупателям самим обозревать эти полки, а не драпировать их занавесками.
— Опять непонятное слово, дорогая. Я не профессор. И не академик. Я всего-навсего Роман Смыр. А вы кто будете?
— Поймете в свое время.
Так состоялось наше знакомство.
Конечно, наивно было бы думать, что здесь, в Дубовой Роще, есть какой-нибудь духан или столовая. Таким образом, обстоятельства вынудили меня сделаться поварихой. У очага, который разжигала в кухне моя хозяйка, я стряпала себе и первое, и второе, и даже третье. В садочке моей хозяйки много фруктов, она ума не приложит, что с ними делать: ешь, ешь — не переешь!
Я сказала как-то Смыр, что познакомилась с ее однофамильцем. Она замахала руками:
— Этот бесчестный торговец никакого отношения к моему мужу не имеет. Только фамилия! Не понимаю, почему его держат в ларьке! Писали на него заявления, писали, всю книгу жалоб исписали — и ничего! Его председатель сельпо поддерживает. А это значит, что пока тот сидит в Гудауте, этот будет блаженствовать в Дубовой Роще. В общем, жулик, это всем известно. Но парень он веселый и хлебосольный.