– А его можешь привести в сознание? – кивнул капитан на Дмитрия.
Сергий послушно погладил Булавина по руке.
Рука чуть вздрогнула, потом дернулось веко, затрепетали ресницы, Дмитрий пошевелился, глубоко вздохнул и открыл затуманенные глаза. Щеки его порозовели.
– Где я?
– Среди своих, – отозвался обрадованный Никифор. – Как самочувствие?
– Как после горного обвала… голова трещит… хотя нет, успокаивается. – Дмитрий огляделся. – Как я здесь очутился? На меня напал майор Дегтярев, новый начальник КОП, и дальше я ничего не помню…
– Это был я, – удрученно признался Никифор. – Принял тебя за своего напарника из ЧК. А ты меня за майора.
– Не может быть!
– Может, к сожалению. Вот Глеб расскажет.
Тарасов коротко объяснил Дмитрию, что произошло. Никифор виновато вздыхал и отводил глаза.
– Прости, Дима, я тоже поддался этому дьявольскому внушению.
– Так мы когда-нибудь друг друга перестреляем!
– Придется постоянно контролировать ситуацию и держаться вместе, – сказал Тарасов, – тогда не перестреляем. А сейчас ничего не чувствуешь?
Булавин прислушался к себе, нахмурился, выглянул в окошко джипа.
– За нами наблюдают?..
– Они снова включили «лунный свет» через «усилитель» храма.
– Так чего мы ждем? Пока в натуре не примчатся те, кто охотится за нами?
– Вот он! Наконец-то! – вдруг воскликнула Мария, стремительно выскакивая из кабины.
Сзади к джипу пристроилась зеленая «Мицубиси-Харизма», из которой вышел Ираклий с ребенком на руках. Мария бросилась к ним, обняла обоих, поцеловала ребенка в обе щеки, и они тут же втиснулись в кабину джипа.
– Еле оторвался, – сказал Ираклий, поздоровавшись со всеми за руку. – Но они буквально сидят на хвосте. Давайте расходиться.
– Кто висит? – нахмурился Никифор,
– Волкодавы «Зубра» и взвод киллерш отдельного батальона спецопераций ФАС.
– Этих я знаю, никого не пощадят.
– Знакомьтесь, – необычно нежным голосом сказала Мария, посадив мальчика, которого привез Ираклий, себе на колени. – Это мой сын Сергей.
– Наш сын, – мягко поправил ее Ираклий. – Он и пойдет с вами вместо Сергия.
В кабине джипа стало тихо. Все рассматривали сына Марии, действительно как две капли воды похожего на «серебряного мальчика». Разве что волосы у него были чуть потемнее, ближе к русому оттенку, да кожа на лице посмуглее, а так с ходу отличить их было невозможно: тот же овал лица, те же голубые глаза, носик-курносик, губки бантиком и роскошная улыбка чистой души.
– Вы так смело рискуете жизнью сына? – пробормотал Никифор, прокашлявшись.
– Мы рискуем всем, – спокойно сказал Ираклий.
– Выйдите из машины на минутку, – попросила Мария негромко. – Я их переодену.