— Привет, Ник, — окликнул его Гарри.
— Привет, привет. — Ник, вздрогнув, отвернулся от окна. На нём была старинная шляпа с пером, из-под которой на плечи падали крупные локоны, и кафтан с широким плоёным воротником. Благодаря этому воротнику было незаметно, что голова его почти совсем отрублена. Он был полупрозрачен, как облако дыма. Гарри отчётливо видел сквозь него тёмное небо за окном и льющиеся по стеклу потоки дождя.
— У тебя озабоченный вид, юный Поттер, — сказал Ник, сворачивая прозрачный лист бумаги и пряча его в карман.
— У тебя тоже, — ответил Гарри.
— А-а, ничего особенного. — Ник изящно взмахнул рукой. — Я и не жаждал туда вступать… Просто подумал, подам заявление. Но, оказалось, я «не удовлетворяю их требованиям»…
— Но, если не жаждал, почему так расстраиваться? — удивился Деннис Криви.
— Наказание, — напомнил Джеймс. — И, скорее всего, его расстроил не столько самый отказ, сколько те унижения, которые за этим последуют.
Почти Безголовый Ник встряхнул прозрачный лист бумаги и начал читать звенящим от негодования голосом:
— «Мы принимаем в Клуб охотников только тех привидений, чьи головы полностью отсечены от тела. Без этого условия нельзя участвовать в таких мероприятиях, как скачки на коне с жонглированием головой или игра в поло отрубленными головами. С величайшим сожалением должен сообщить Вам, что Вы не удовлетворяете нашим требованиям. С наилучшими пожеланиями, сэр Патрик Делэйни-Подмор».
— Удивительно! — леди Лонгботтом покачала головой. — мне доводилось встречаться с этим самым сэром Патриком… Крайне неприязненная личность, особенно по отношению с другим призракам, за исключением Охотников. Ник наверняка не зачитал, а составил текст, соответствующий его реплике выше.
— Но почему…
— Делэйни-Подмор — жуткий грубиян! Он и казнён-то был именно за то, что наговорил грубостей лорду Болинброку, который, получив жалобу на своего сквернослова-вассала, пытался его урезонить. И, смею вас заверить — сэр Патрик даже под угрозой окончательного развоплощения не сможет составить столь любезного письма. Или за него его кто-то писал, или Ник, пощадив ребёнка, изменил формулировку.
И, тяжело вздохнув, Почти Безголовый Ник сунул письмо в карман.
— Моя голова, Гарри, держится всего на лоскутке кожи и нескольких жилах! — воскликнул он. — Все скажут, что она отрублена, но нет, для сэра Патрика, обезглавленного по всем правилам, этого недостаточно. — Почти Безголовый Ник несколько раз глубоко вздохнул и уже спокойнее продолжил: — А что тебя огорчило, мой юный друг? Не мог бы я чем-нибудь помочь?