— Помона, вас никто ни в чём не упрекает, — мягко сказала Минерва. — Хотя, безусловно, зачем было поминать здесь Дурслей?
Златопуст Локонс, напротив, был, как всегда, безупречен, его бирюзовый плащ развевался, золотистые локоны переливались под идеально сидевшей шляпой того же цвета, отделанной золотой каймой.
— Вот попугай! — фыркнули те из взрослых, которые имели «удовольствие» лицезреть Локонса. Впрочем, некоторые старшекурсники также скривились.
— Всем привет! — с сияющей улыбкой приветствовал он учеников ещё издали. — Я показывал профессору Стебль, как вылечить Гремучую иву! Но, пожалуйста, не подумайте, что профессор меньше меня разбирается в травологии! Просто мне доводилось иметь дело с экзотическими растениями во время моих странствий…
— И при этом остался безупречно одетым! — фыркнул Сириус. — Помона?
— Он пытался меня левитировать, но постоянно ронял, так что после этого мне пришлось провести несколько часов в Больничном крыле! — огрызнулась Помона, продолжая переживать свою компрометацию перед лицом миссис Дурсль. — Потом хотел наложить шину на ветви… и этим привёл дерево в ещё большую ярость! Чары у него не срабатывали, а этот… повредил и те ветви, которые были целы! Без его помощи я бы справилась за полчаса, а с ним провозилась почти четыре!
— Да, удивляюсь, как ты в таком состоянии ещё занятие проводила, — вздохнула мадам Помфри. — Когда Хагрид её ко мне принёс…
— Дети, теплица номер три! — распорядилась профессор Стебль, явно расстроенная. В ней сегодня не было и следа обычного, живого и приветливого, расположения духа.
Ребята довольно зашумели. В прошлом году они занимались только в теплице номер один. В теплице номер три растения были куда более интересные, даже опасные. Профессор вынула из-за пояса большой ключ и отперла дверь теплицы. Оттуда на Гарри повеяло теплом, запахом сырой земли, удобрений, тяжёлым ароматом гигантских, размером с зонт, цветов, свешивающихся с потолка. Он шагнул было внутрь вслед за Роном и Гермионой, но его остановила рука Локонса.
— Гарри! Ты мне нужен на пару слов. Вы не возражаете, профессор, если Гарри опоздает минуты на три?
Судя по недовольному лицу, Стебль возражала.
— Боюсь только, что это никого не интересовало, — вздохнул Джеймс. — Златопуст никогда никого не слушал…
— Вот и отлично, — заявил Локонс и захлопнул дверь перед носом профессора травологии. — Гарри! — воскликнул Локонс. — Гарри! Гарри! Гарри! — Локонс покачал головой, и на его крупных, ослепительно белых зубах ярко заиграли солнечные лучи. Ничего не понимая, Гарри огорошенно взирал на Локонса. — Когда я узнал об этом, я сразу понял: во всём, что произошло, виноват я. Я готов был себя убить!