— Совсем как живой! — выдохнул Гарри, погладив брошь по «спинке». И вдруг она выскочила у него из рук на стол и через минуту там сидел… живой, настоящий феникс, чьё оперенье в точности повторяло расцветку украшения! Птица издала потрясающий по своей красоте звук и склонила головку на бочок, оценивающе глядя на потрясённого мальчика. Гарри протянул руку и опять погладил прекрасного феникса.
— Не трогай моего попугая! — в эту минуту в комнату с яростным воплем влетел Дадли. Оттолкнув кузена от стола, он грубо схватил феникса за лапы, но в ту же минуту его вопль слился с чрезвычайно неприятными скрипучими звуками, изданными птицей. Тут уже прибежало народу — тётя Петунья, хватаясь за сердце, дядя Август, в одной рубашке, с нераспечатанным письмом в одной руке и палочкой — в другой, Тереза и дядя Себастиан — тоже вооружённые, Алан, Маркус и Ви — с мётлами, Элен — с книгой и перепуганными глазами, которые несколько просветлели при виде птицы дивной красоты. У Вивьен глаза тоже загорелись, оба кузена протяжно засвистели от восторга.
— Дидди, что с тобой?! — запричитала тётя Петуния, прижимая к себе сыночка и одновременно пытаясь стереть кровь, текущую по его лицу. — Это… Гарри тебя ударил? — дядя Август приучил жену называть племянника по имени, хотя это ей давалось не без труда.
— Это мой попугай! — белугой ревел Дадли. — Я оторву его дурацкую башку!
— Это не попугай, а феникс, — возразил Гарри, предлагая разгневанному не на шутку красавцу руку, птица продолжала сердито скрипеть, но, тем не менее, благосклонно расположилась на его плече. — И он мой!
— НО ТЫ ДАРИШЬ ЕГО СВОЕМУ ЛЮБИМОМУ КУЗЕНУ ДАДЛИ! — прошипела тётя, наступая на него и делая ударение на каждом слове.
— Ну уж нет!
— Не нет, а да!
— Феникс принадлежит Гарри! — повысил голос молчавший до сих пор дядя Август. — Дадли уже получил галку и этого с него более, чем предостаточно. А будете со мной спорить, я и эту птицу заберу!
— Но, Август… Это же наш сын! Твой сын! — потрясённая тётушка буквально выдавливала из себя слёзы, чтобы придать голосу максимальную жалость и растрогать мужа, но тот и бровью не повёл, глядя на это представление.
— Если бы не развеялись чары, которые я когда-то на тебя наложил, я бы в этом сильно усомнился. Позор рода! И попробуй его теперь перевоспитай! И я тебе уже не раз говорил: пока Дадли не станет достойным членом нашей семьи, никаких мало-мальски ценных подарков он не получит, а фениксы имеют огромную ценность, особенно такие. Фениксов в природе не слишком много, а золотой среди них — лишь один из ста!