Кузьма Федорович примолк, закрыл альбом, посидел с закрытыми глазами, баюкая его на руках и виновато глядя на примолкших гостей.
– Простите старика, расчувствовался… Старики – они все только памятью и живы…
Уехал Василий на следующий день, уверенный в том, что решение Матвея правильное и что Кристине со Стасом жить здесь будет хорошо.
Весь путь до Москвы – преодолели за час с четвертью! – Матвей размышлял о предупреждении Ульяны и о том, что за ним стояло. Было ясно, что Ульяна послужила транслятором – авешей кого-то из иерархов, внедрившихся в ее сознание, но кого именно, определить с ходу не представлялось возможным. Это мог быть декарх, или экзарх, или еще кто-то рангом пониже, мог выйти в запрещенную реальность и Тарас Горшин, хотя более вероятным Матвей считал выход Светлены, спутницы-«секретарши» инфарха. Но почему она советовала «не соглашаться работать на „федепасов“, догадаться было трудно. В любом случае это была одна из контор, не запятнавшая себя так, как другие.
Что ж, придется держать ухо востро, подумал Матвей. Светлена, если это она, предупреждать зря не станет. Как и Горшин.
В кабине машины их было всего трое: водитель, генерал Первухин и Матвей Соболев. Вторая машина с отрядом захвата следовала в кильватере и не отставала, хотя мчались они по ночному шоссе со скоростью никак не меньше двухсот километров в час.
Разговаривали мало. Первухин задал несколько ничего не значащих вопросов, перекинулся парой фраз с водителем и замолчал. Матвей же сделал вид, что дремлет, и послал ментальный призыв Кристине, но, поскольку ответа не получил, вскоре и в самом деле задремал. Проснулся же, когда машина подъехала к Лубянке.
Шел пятый час утра, когда они вошли в вестибюль левого крыла здания ФСБ. Матвей здесь никогда не был, но по описанию тех, кто знал, хорошо представлял, куда идти. Может быть, все-таки не стоило лезть в пасть льва, подумал, поднимаясь на второй этаж вслед за Первухиным по мраморным ступеням, покрытым красным ковром. Выбраться отсюда будет гораздо сложнее, чем войти.
Генерал Коваль Сергей Вениаминович работал в своем кабинете, несмотря на столь поздний – или, скорее, ранний – час. При случае он, конечно, мог бы прилечь и здесь, имея неплохо оборудованную спальню, но в этот раз даже не прикорнул, что было заметно по красным глазам и припухлостям под ними. Адъютанта, естественно, в приемной не оказалось, хотя был охранник, прозрачноглазый молодой человек с цепким взглядом и уверенными движениями профессионала. Первухин кивнул ему и прошел в кабинет. Матвей последовал за ним.