«Нет, — думал я, — или свет сделался мал, или двум людям в нем стало по-настоящему тесно».
В коридорах и во дворе мяукали и рычали звери, совершая свой утренний туалет В казармах играла труба. Кричали последний раз петухи. И прежде, чем окончательно родился день, в моей голове созрело законченное решение: Энвер должен быть уничтожен.
Несколько часов спустя я послал следующую телеграмму в Индию:
«Наступил момент, когда необходимо мое личное присутствие в Бухаре. Прекратите всякую высылку оружия и денег до моих указаний с места».
Глава XXVII
О СУРЕ КОРАНА «СОЛНЦЕ»
Северная часть дворца примыкала к саду, террасами спускавшемуся к озеру, всегда спокойному и как бы наполненному ртутью, подобно грандиозным зеленым ступеням лестницы гигантов. По обеим сторонам площадок сплошной стеной тянулись к небу стройные кипарисы. Громадные, старые, похожие на грибы кедры высились на фоне зеленой, сочной и яркой травы. Вода оросительных каналов стекала сверху небольшими водопадами, играя на солнце серебристой водяной пылью.
Спокойствием вечности веяло отовсюду, и каждый куст, ежегодно умирающий и расцветающий вновь, говорил:
— «Пусть мысль твоя не обгоняет этой минуты, — в этом тайна успокоения»[73].
Я лежал на траве, читая вслух суру из Корана «Солнце»:
«Клянусь я солнечным сияньем,
Луной, которая к нему близка,
И днем во всей красе его блистанья,
И ночью, скрывшей облака,
И богом переданной властью.
И тем, кто сам ее мне дал
Кто будет чист, — дарую счастье.
Кто загрязнится, — тот пропал».
Я повторил про себя последнюю строчку: «Кто загрязнится, — тот пропал».
С детства и до самого последнего времени моя жизнь текла ровно и спокойно, без потрясений и неожиданностей, между брекфестом[74], ленчем[75] и обедом, книгой и письменным столом. О великой войне я знал лишь по газетам и рассказам других. У меня была невеста из одной близкой нам семьи, и я ее любил ровно столько, сколько это полагалось для того, чтобы считаться женихом.
Никто никогда не отмечал во мне никаких страстей, способных отвлечь меня от науки. Даже спортом я увлекался в меру. И вот странное перемещение в другую обстановку неожиданно вскрыло во мне какого-то другого человека.
Этот новый человек во имя женщины, возбудившей его страсть, сказался способным предать интересы Великобритании и совершенно хладнокровно решил уничтожить человека, помогать которому входило в его задачу. Новый лорд Пальмур овладел женщиной при помощи шантажа, зная, что она его не любит. И все это не возбуждало в нем ни малейшего сожаления или угрызения совести.