— Тебе нет нужды винить себя, Мириам, — сообщил он ей.
Он шагнул в её сторону, и что-то в этом скользящем движении напомнило ему, включило другую часть его разума. Переключило его обратно в режим охоты. Выдернуло из прошлого в настоящее, в настоящую версию него самого. Ощущение наполнило его рот, уши, глаза. Звук её крови, пульсирующей в нём, следующей за каждым сокращением её сердца, каждым расширением и сжатием её лёгких.
Он остро осознавал её наготу.
Не принимая сознательного решения, он посмотрел на остальное её тело, длинные мускулистые ноги, эти блядские груди, о которых он бессчётное количество раз фантазировал, будучи человеком. Когда её загорелые плечи отведены назад, как сейчас, эти груди выставились напоказ, словно она была порнозвездой на развороте какого-то журнала для взрослых восьмидесятых годов.
Он смотрел на неё ступни, лодыжки, мускулистые руки, узкую талию.
Возможно, ему не хватит духу убить её, пока что нет.
Но он определённо её трахнет.
— Блэку придётся научиться делиться, — сказал он наконец.
Его голос прозвучал хрипло, грубо… как у животного.
Он уже не возражал. Он уже не возражал против всего — уже нет. Его клыки остро впивались в губы. Он чувствовал, как кровь подступает к его глазам, к его члену, языку и рту.
Через считанные секунды ему уже всё стало безразлично.
Подняв взгляд в этот раз, он увидел, что Мириам широко распахнула глаза. Те ореховые глаза окружил белый белок, и он улыбнулся, даже не успев осознать своё намерение. Охотнику в нём нравилось это выражение её лица. Охотнику в нём это чертовски нравилось.
— Ник, — в этот раз её голос прозвучал жёстко, с предостережением. Она подняла ладонь. — Ник, нет. Нет, мать твою. Он убьёт тебя. Ты знаешь, что он убьёт тебя.
— Я знаю, что он попытается, — пробормотал Наоко, окидывая её тело взглядом.
Он видел, что она задышала чаще.
Она была обнажённой. При ней не было никакого оружия.
У неё даже ножа не было.
Он слышал, как её сердце оглушительно стучит в груди.
— Ник, — она хрипела, уже задыхаясь, и снова подняла ладонь, качая головой. — Ник… нет. Не надо. Не надо, черт подери. Не надо…
Но теперь он её едва слышал.
Он уже сдвинулся с места.
* * *
Он их не слышал.
Он не слышал их разговоры.
Он не слышал, как открылась металлическая дверь, ведущая вниз.
Он не слышал их дыхание. Он не слышал их шаги по цементу или по гравию, когда они прошли за край белой стены из цементных блоков.
Вопреки его вампирскому слуху, вампирскому зрению, способности ощущать малейшие смещения в воздухе и свете, даже происходившие вне его поля зрения…