— Хочешь пойти в парк и потрахаться? — предложила она, улыбаясь ещё шире и лукаво вскидывая бровь прежде, чем он успел ответить. — Или в церковь? Или мы могли бы найти миленькое кафе у тротуара? Я бы хотела вознаградить тебя за то, что ты ведёшь себя как хороший мальчик. Твоя ревность ранее в сочетании с кормлением и без того возбудила меня, дорогой.
Он издал очередное полушутливое фырканье.
— А ещё разбудила твою внутреннюю эксгибиционистку, видимо, — сказал он.
— Это что, улыбка? — она потянула его за руку. — И с каких это пор моя эксгибиционистка «внутренняя»? А ты сам? Это же ты прошлой ночью захотел сделать это на ступенях Нотр-Дама.
Он позволил утянуть себя, позволил ей повести себя к относительно освещённому концу переулка, где фонари окрашивали улицу золотисто-оранжевым цветом.
Нюансы цветов на мгновение отвлекли его наряду с парящими частицами моросящего дождя, которые искажались от света фар и ветра, кружились в круглых лучах света над дорогой.
Он слышал радио из ближайшего окна, смех женщины, рёв телевизора… но его глаза ни на секунду не отрывались от изменявшихся пятен цвета дождя, фонарей, машин, мигавших неоновых вывесок и пешеходов, шагавших по скользкому от дождя тротуару.
Он наблюдал, как цвета и тени кружат по дороге, словно жидкий свет.
Он попытался вспомнить, какой сейчас месяц.
Октябрь? Ноябрь?
— Станет проще, — мягче произнесла она, обнимая его руку. — Обещаю, любовь моя.
Он отвёл взгляд от цветов и градаций света.
Он посмотрел на неё, уставившись в градации кроваво-красного в её радужках.
— Может, я этого не хочу, — сказал он.
Она вскинула тёмные брови над большими, огромными глазами, которые могли бы напоминать глаза оленёнка, будь они другого цвета.
— Ты не хочешь, чтобы стало проще? — спросила она всё ещё лукавым тоном.
Он был не в настроении для лукавства. Может, он в настроении для траха, но он не в настроении лукавить, флиртовать, позволять ей отвлечь его или обращаться с ним как с ребёнком.
Он до чёртиков устал от того, что им, блядь, управляют.
— Куда мы идём? — спросил он. — Когда мы вернёмся?
Он не имел в виду квартиру.
Он не имел в виду церковь.
Он вообще не имел в виду Париж.
Похоже, она это знала просто по тому, как он задал этот вопрос.
Поначалу она не отвечала.
И всё же он ощутил её вздох через свою и её кожу.
Когда этот вздох оборвался, её голос сменился с флиртующего на нормальный.
— Когда ты будешь готов, — ответила она.
— Я готов сейчас.
Он и не осознавал, насколько агрессивно произнёс эти слова, пока она не остановилась и не подняла на него взгляд. Её грудь вздымалась и опадала в очередном вздохе. Он знал, что в определённой мере это показуха. Вампирам не нужно дышать. И всё же большинство симулировало многие человеческие повадки — то ли по привычке, то ли ради маскировки, то ли и то, и другое.