— Нет, пожалуй, я откажусь. Но, может, в следующий раз? — попыталась отговориться.
— Как скажете, — пожал плечами он. — Кстати, я сейчас буду ставить свою палатку, и мне хотелось бы поговорить с вами. Может, вы поможете? Не пугайтесь, от вас потребуется только стоять рядом, — усмехнулся он. — Все самое сложное я сделаю сам.
Удивлённо кивнула. Интересно, о чем будет беседа?
Мы отошли недалеко от лагеря. Я слышала голоса рассказчиков, в один момент прервавшиеся пением под гитару. Ласковое дребезжание струн слилось с чьим-то красивым тенором, исполняющим песню на стихи Есенина «Сыпь гармоника…»
Я прислушалась и с изумлением признала в исполнителе Фёдора:
«Сыпь, гармоника. Скука… Скука…
Гармонист пальцы льёт волной.
Пей со мною, паршивая сука,
Пей со мной!
Излюбили тебя, измызгали —
Невтерпёж.
Что ж ты смотришь так синими брызгами?
Иль в морду хошь?
В огород бы тебя на чучело,
Пугать ворон.
До печёнок меня замучила
Со всех сторон.
Сыпь, гармоника. Сыпь, моя частая.
Пей, выдра, пей.
Мне бы лучше вон ту, сисястую, —
Она глупей…»
Столько экспрессии и эмоций, сколько он вложил в исполнение этого шедевра, было сложно ожидать от щуплого и неуверенного в себе очкастого парня, который даже к концу ВУЗа не стал выглядеть прилично.
— Милана, — отвлёк меня от раздумий профессор. Он уже вытащил из мешка остов палатки и начал устанавливать его, ловко расправляя ткань и натягивая веревки. — Как вам наши посиделки?
— Очень нравится, спасибо, — улыбнулась я.
— Знаете, я ведь уже много лет этим занимаюсь, и ни разу в жизни не пожалел, — поделился он.
Задумчиво улыбнулась.
— Надеюсь, и я не пожалею.
Фёдор тем временем закончил своё исполнение:
«…Я средь женщин тебя не первую…
Немало вас,
Но с такой вот, как ты, со стервою
Лишь в первый раз.
Чем вольнее, тем звонче,
То здесь, то там.
Я с собой не покончу,
Иди к чертям.
К вашей своре собачьей
Пора простыть.
Дорогая, я плачу,
Прости… прости…»
Ещё раз удивилась таинственному превращению замшелого ботаника в золотоголосого барда, поющего о любовных терзаниях, когда услышала:
— Так вы серьёзно решили связать свою судьбу с археологией? — спросил профессор с живым интересом.
Мне импонировало его внимание. Было приятно, что и я наконец-то перестала быть «пятой кошачьей лапой».
— Думаю, да, — ответила я. Хотя, на самом деле не была уверена. Но в данный момент мне хотелось, чтобы профессор считал меня своей коллегой. Чтобы навсегда перестал видеть перед собой взбалмошную дурочку типа моих сестёр.
— Похвально! — улыбнулся он. — Это очень интересная профессия.
Мужчина закончил работу и вдруг сел прямо напротив входа в палатку, молчаливо приглашая меня садиться рядом и поболтать. Конечно же, я не стала перечить. Как оказалось, Валерий Павлович мог рассказать много интересного, когда пребывал в благодушном настроении.