— Вызывали? — Боги, это мой голос? Надо срочно брать себя в руки, а то он и так не лучшего обо мне мнения.
— Да. Ты почему не предупредила о морской болезни? Мне пришлось выводить из тени одну из телохранительниц. — Вроде спокойной голос, но такая напряженность в нем была, что моё тело невольно напряглось, предчувствуя новое наказание.
— Я не знала об этом недуге, никогда прежде на кораблях не плавала. — Он закинул руки под голову, от чего мышцы на его теле сделали перекат.
— Вот как? Только этот факт не отменяет итога, что будем делать с этим промахом? — Сердце стучало где-то в горле, он ведь специально вызывает во мне такие эмоции, да? Мужчина с грацией хищника встал с небольшой койки и подошёл ко мне практически вплотную. — Когда я только закончил академию, меня наняли в охрану к одному герцогу на время путешествия. Я был молод, горяч, да и сумма вознаграждения притупила все мои инстинкты, поставил свою подпись, бегло прочитав контракт, ну и отправился в дорогу. — Он пропустил мою прядь между средним и указательным пальцев и коснулся подушечкой большого нижней губы. — В пути я подхватил странную болезнь, хотя в песках получить можно разве что солнечный ожог, или тепловой удар, но она настолько меня подкосила, что моего нанимателя отравили, а я узнал об этом только на вторые сутки. Одним из пунктов договора было условие, что в случае смерти этого герцога, я попадаю, можно сказать, в рабство. Служить его семье десять лет на бесплатной основе было той ещё радостью, альтернативой была только моя казнь, а хозяйка ещё и замуж вышла за Орильского посла, пришлось перебираться в новую страну. Вот так, всего лишь один неучтённый фактор, и десять лет практически выброшены из моей жизни, я не хочу, чтобы ты училась на своих ошибках, поэтому, чтобы ты лучше усвоила этот урок, закрепим его эмоциональным выплеском. — Я пыталась рассмотреть в его глазах ответ, что же он хотел этим сказать? Но понимание пришло немного позже… Горячие руки, казалось, прожигали ткань на спине, а мягкие губы уверенно смяли мои. В этот раз я чувствовала не агрессию, а какую-то нежность и затаенную горечь, от чего поцелуй имел странный привкус, но я наслаждалась им. Внизу живота странно потяжелело, а руки обвили шею мужчины, хотелось прижаться к нему ближе, раствориться без остатка, слишком желанный, но недосягаемый для меня, он ведь чужой… Чужой мужчина, не мой. Осознание этого факта было ушатом холодной воды, забилась в его руках, словно бабочка в паутине, но меня не собирались так просто отпускать.