У нее был более индейский вид, чем когда-либо. Она сидела, плотно укутав плечи в одеяло. Под одеялом она была не более одетой, чем в тот момент, когда Бен ввалился в номер, чтобы спасти его.
— И сколько же он тебе заплатил, Джордж?
Ответ был почти как плевок:
— Лопни твои глаза, говнище!
Это были единственные слова, которые он от нее услышал за все время знакомства.
Возвратившись в комнату Джонатана, Бен не мог удержаться от смеха:
— Похоже, уж больно много она возле меня ошивалась, вот и нахваталась моих словечек.
— Не в этом дело, Бен. Просто они все потом говорят о моих глазах. Слушай, я собираюсь пару часиков соснуть. Скажи, пожалуйста, своим администраторам, чтобы счет мне подготовили.
— Прямо сейчас едешь?
— Скоро. «Лендровер» готов?
— Ага.
— А ружьишко?
— На полу найдешь. Я так понимаю, ты не хочешь, чтобы Меллаф знал о твоем отъезде?
— Напротив. Только ничего не предпринимай специально. Он и сам все узнает. Майлз — специалист по части информации.
* * *
Три часа спустя он проснулся отдохнувшим. Действие морфина кончилось, голова прошла, только немного пошаливали почки. Он с особой тщательностью облачился в один из костюмов получше, упаковал чемоданы и позвонил администратору, чтобы подавали «лендровер».
Выйдя на дворик, он увидел за стойкой блондинистого борца с широкой лентой пластыря на распухшем носу.
— Добрый день, Девейн.
И не обратив ни малейшего внимания на злобный взгляд телохранителя, он прошел через весь дворик, по дорожкам, через мостик, к тому столу, за которым сидел Майлз, осанистый и безукоризненный, в костюме, сверкающем золотом.
— Присоединишься ко мне, Джонатан?
— Я выпивку тебе задолжал.
— Так. Всем известно, насколько ты щепетилен в отношении старых долгов. Очень мило выглядишь. Портной у тебя старательный, хоть и не гений, конечно.
— Я не слишком хорошо себя чувствую. Ночь плохо провел.
— Да? Крайне неприятно об этом слышать.
Молодой официант-индеец, тот самый, который обслуживал их и в первый день, подошел к их столику, с нежностью поглядывая на Майлза. Джонатан сделал заказ, и оба стали молча смотреть на купальщиков возле бассейна, пока официант не принес напитки и не отошел.
— Будем здоровы, Джонатан?
Джонатан выпил «Лафрейг» и поставил стакан на стол.
— Я покамест решил забыть про тебя, Майлз.
— Да ну? Так вот взять и забыть?
— Я намерен потренироваться здесь еще пару недель, но не смогу на этом полностью сосредоточиться, если еще буду думать и о тебе. А мне предстоит серьезное восхождение.
Джонатан не сомневался — Майлзу уже известно, что он свой номер в пансионате сдал. Заведомая ложь и была рассчитана на то, чтобы Майлз подумал, будто сумел обратить Джонатана в бегство. А Майлз был не из тех, кто упускает такие благоприятные возможности.