Миху снова захлестнула волна животного страха. Палец заклинило на спусковом крючке. Миха дергал и дергал собачку, пока не почувствовал, что автомат больше не трясется как живой в его руках. «Патроны кончились…» Миха дико мотнул головой вправо, влево, опять вправо. Он видел, как Митяй, выпустив все патроны, ныряет в окоп. Он видел, как сосед справа, уронив автомат, пытается дрожащими руками справиться с одноразовым гранатометом. А бэтээр был уже совсем близко, и румынам — огромным, увешанным оружием монстрам — оставалось сделать всего два шага, чтобы разорвать его, Миху, на части.
И тогда, совершенно обезумев от страха, Миха выдрал из нетвердых рук соседа стеклопластовую трубу «осы» и влепил гранату точно в морду головного бэтээра. Потом, с остервенением срывая кольца, швырнул в набегающих румын одну за другой обе эргэдэшки. Он был готов кидать в них все, что попадалось под руку — автомат, камни, комья земли, — он отгребался от них руками и ногами, как от кошмарного сна. Он подхватил с земли автомат так и не собравшегося с мыслями соседа, направил в сторону «плохих» и нажал на спуск.
И так он стрелял, пока хватало патронов. А потом оказалось, что все уже закончилось. Бэтээры скрылись за деревьями (последним, дымясь, уполз тот, Михин), пехота разбежалась, танк на поле, похоронив несколько снарядов где-то в стороне, за землянками, и, поймав выстрел из РПГ, по-рачьи, пятясь, отошел.
«Как, все?..» Миха не поверил. Он даже вылез животом на бруствер, чтобы удостовериться, что румыны действительно ушли, а не спрятались, залегли где-нибудь поблизости, чтобы выскочить как чертик из табакерки, когда Миха будет этого меньше всего ожидать.
«Они таки да ушли,» — успокоенно констатировал он в тот момент, когда чья-то рука стащила его обратно в окоп. Он обернулся и оказался лицом к лицу с командиром взвода.
— Ты что, сдурел? Убьют.
— А, это ты? Привет, — сказал Миха, еще совершенно ошалелый.
— Привет-привет, — без особого энтузиазма ответил Дима. — Слышишь, Собакин, ты не видел, кто бэтээр подбил?
— Я… — нерешительно произнес Миха.
— Ты?! — в тоне взводного не было ни капли доверия.
— Я, — уже уверенней повторил Миха.
— Точно он, — вмешался нетвердым голосом сосед справа. — Я тут того… маленько замешкался, а он…
— Молодчина, — хлопнув Миху по плечу, сказал взводный и, подумав, добавил: — Ничего не скажешь. Молодчина. С боевым крещением тебя.
«Только вот о крещении ни слова,» — автоматически отметил Миха.
Потом, когда взводный ушел, он уселся на матрас и закурил. Окурок дрожал в его пальцах, а рядом, в темноте, приходя в себя, шмыгал носом Митяй.