Вдруг такси резко затормозило и сдало задним ходом. Дверца распахнулась.
— Вы не проводите меня домой?
Миха и опомниться не успел, как оказался внутри. Именно так он познакомился с Хельгой.
Она жила с двумя маленькими детьми в небольшом уютном беленьком коттедже в Салининкае. И на целый месяц этот симпатичный домик на улице Павасаре стал его родиной. («Клевая халабуда, — говорил Миха. — Откуда она у тебя?» «От верблюда, — смеялась Хельга. — Я недавно развелась с ним…»)
Они любили друг друга часто и страстно, и Миха навсегда запомнил фразу, с которой началась их первая ночь. Хельга обняла его за шею, улыбнулась и сказала: «Когда ты схватил его за волосы — о, это было так эротично…»
Им было хорошо вместе. У них появились любимые ласки и специфические, понятные только им словечки и жесты, словом, все то, что делает секс чем-то большим, чем простой механический процесс. Миха был до безобразия счастлив.
Каждое утро они расходились по своим делам. Миха — в Порт. А Хельга… Он не знал, чем она занимается, и совершенно не интересовался этим. Ему было хорошо и так. Главное, что каждый вечер они встречались снова.
А через месяц все закончилось. Утром они сидели на кухне и пили кофе.
— Мне надо уехать, — сказала Хельга сухо. — Сегодня.
— Что случилось?
— Соревнования. Очень престижные. За границей.
— Соревнования?
— По стрельбе. Я ведь спортсменка…
— Понятно… Когда ты вернешься?
— Это не имеет значения. Ведь тебя уже здесь не будет…
— Почему? Я…
— Все было прекрасно. Но это очень далеко зашло.
Миха почувствовал, что его как будто ударили по лицу.
— Разве плохо, что…
— Плохо. Моим детям нужен другой отец… Не такой, как ты… Мы хорошо провели время вместе, мы хорошо спустили пар, расслабились. Хватит.
Миха совсем растерялся. Он вдруг до боли резко понял, что для него этот месяц был не просто спусканием пара. И тогда он сбивчиво попытался объяснить Хельге, что чувства, которые он испытывает…
— Не надо. Все равно это бесполезно… Собирайся, я заказала тебе такси…
«Значит, все это было не на самом деле, не по-настоящему… Значит, ты все время притворялась… Значит… Какая же ты сука!..»
И потом пришло такси, и Миха сел в него, и он чувствовал себя презервативом, который после использования выбросили на улицу, в грязь.
В тот же день Миха покинул Вильнюс. И именно тогда в его жизни начался, как он говорил, «бомжевской» период. А в марте, когда загрохотала война в Приднестровье, он подался туда. Потому что больше уже деваться ему было некуда.
Когда шли с обеда, опять заговорили румынские минометы. Миха брел вторым. Впереди тяжело шагал Петрович. Сзади — еще человека три-четыре. Услышав знакомый свист, Миха привычно нырнул головой вниз за дерево. «Есть контакт!..» Еще в полете он услышал сильный взрыв совсем рядом. Почувствовав под животом холодную, твердую землю, Миха осторожно выглянул из-за ствола. То тут, то там с грохотом взрывались мины, расшвыривая во все стороны осколки и комья земли. Петровича нигде не было видно.