— А, это ты, урод? — проворчал Магар.
Миха тяжело вздохнул. «И охота людям нарываться…»
— Чего молчишь? Хер проглотил?
— Да нет, пока еще нет…
— Блин, как же я тебя, пидара, ненавижу, — с чувством выдал Магар. — И таких, как ты… Вежливых… Вечно вы суетесь, куда не надо…
— Ох, не шизди, Магар, — снова вздохнул Миха. — Лучше не надо.
— А чего? Накажешь меня тогда, да? — с нажимом спросил Магар.
— Да ты сам себя накажешь…
Столько равнодушного спокойствия прозвучало в Михином голосе, что Магар подостыл. Они немного посидели в тишине, нарушаемой лишь сопением Чабана. Потом Магар, порыскав взглядом вокруг, заметил в тени, на углу стола располовиненную банку вина. Он немедленно приложился к ней, потом, переводя дух, вернул банку на место и вытер рукавом губы.
Миха снова приготовился услышать что-нибудь сколь же тупое, столь и грубое, но Магар молчал. Он просто сидел, устремив на Миху тяжелый взгляд исподлобья.
Потом — этот звук грохотнул в тишине громче выстрела — Магар снял автомат с предохранителя. Миха, взглянув на него, — тоже. Магар, не спуская с Михи глаз, медленно передернул затвор. Миха через секунду — тоже. Так они просидели минуты три, глядя друг на друга в упор. Потом Магар дико заорал, отшвырнул автомат и кинулся на Миху. Это было неожиданно, но Миха успел коротко ударить набегающего Магара дулом автомата в лицо. Затем, встав, врезал упавшему Магару прикладом по голове, пошевелил обмякшее тело гранатометчика носком башмака и сел на место. Кажется, у Магара была сильно рассечена щека. «Делов-то…»
На этом все и закончилось. Миха позависал еще немного с сигаретой в зубах, невнимательно прислушиваясь к сопению Чабана и полусознательным стонам Магара, потом на всякий случай подобрал Магаровский автомат и побрел спать.
Но лечь спать ему так просто не удалось. Не успел Миха, рухнув на матрас, закрыть глаза и запустить первый сон, как вдруг чей-то голос зашептал в ухо:
— Собакин… Ты спишь?..
«Сплю…», — подумал Миха, не подавая никаких признаков жизни.
— Поговорить надо… Слышь, Собакин…
«Да иди ты!» — выругался про себя Миха, узнав голос Митяя. Его всегда бесили люди, которые не научились все свои проблемы решать днем. «Чтоб на тебя, придурка, срачка напала!.. Может, тогда отстанешь…»
Однако желудочно-кишечный тракт Митяя оказался надежнее, чем надеялся Миха. Так что, Митяй не отстал. Он продолжал шипеть Михе в ухо, а потом, начав терять терпение — поскольку Миха упорно не желал просыпаться, — задергал, затеребил его за рукав, затряс за грудки. Он так упорно и нудно это делал, что мог бы, наверное, в конце концов извлечь из ее тысячелетнего сна саму Спящую Красавицу. По крайней мере, именно такое мнение сложилось у Михи, особенно когда бесцеремонный Митяй принялся пихать его кулаком в бок.