— За что?
— За то. Слушай, девочка, чего тебе от меня надо? У тебя что, парней знакомых нет? Местных?
— Есть, — ответила она. — Но с ними скучно. Они все только о койке и думают. А вот застрелить меня еще никто не хотел…
— Хорошо, тогда я тебя изнасилую. Ужасно. Со всевозможными извращениями, — он скорчил рожу, которой испугался бы, наверное, сам Джек Потрошитель. — Я буду долго и упорно насиловать тебя, так долго, что небо упадет на землю и Днестр потечет вспять, и даже еще после этого. А потом я все же расчленю тебя. Твой нижний этаж я отправлю кровожадным готтентотам Басу толенда, и они утыкают его отравленными стрелами, как подушечку для иголок…
Она звонко рассмеялась.
— Боже мой, какие ужасные вещи вы рассказываете. И как они только умещаются в вашей голове?..
Они подошли к флигельку, и Миха, закурив, опустился на порог. Танюха присела рядом.
— Это все ситтхи, — пояснил Миха. — Знаешь, такие маленькие дьяволята, которые сидят внутри каждого человека и шепчут ему в среднее ухо всякие гадости.
— Ситтхи?
— Да, ситтхи. Только вот глупых, ограниченных людей они не любят — с такими неинтересно. Ситтхи могут раскачать таких только на какие-нибудь скучные мелочи: ну, там, не уступить место бабульке в трамвае, стибрить пирожное с заварным кремом с прилавка или, например, учинить разврат с красивой молодой девчонкой, которая немножко протестует против этого… Умные мерзавцы, вроде меня, совсем другое дело. Для ситтхов они — своего рода Клондайк. В головах умных мерзавцев можно рождать идеи всевозможных ужасных кошмаров…
— А что, бывают кошмары неужасные?
— Бывают. У тупых. Так вот, в числе таких идей для умных — разные эдиповы штучки с матерями, своими и чужими, лучшие садистские наработки испанских инквизиторов и японских самураев и прочие увлекательные вещи, — «Остап был голоден, и Остапа понесло,» — подумал Миха. — Понимаешь, милая, умный человек идет дальше глупого как в хорошем, так и в плохом. Хотя бы потому, что у умного воображение лучше, а внутренних ограничителей меньше. Вот возьмем, например, Шикльгрубера…
— Кого-кого?
— Ну, в смысле, Гитлера. Гений! Гений зла и безумия… Скажи, какой дурак до всего этого додумался бы?.. Так что неправ был абиссинский пиит Александр Сергеевич, который утверждал, что «гений и злодейство — две вещи несовместные»… Очень даже «совместные». И когда их совмещаешь, получается «гений злодейства». Необыкновенно логично звучит, ты не находишь?
Она слушала его, широко распахнув глаза и уши. Это и понятно: наверняка, второго такого балабола и «гонщика» невозможно было разыскать во всем Приднестровье.