Миха видел все это, снова и снова удивлялся и никак не мог понять, каким же образом удается «сепаратистам» вот уже три месяца с успехом отбивать атаки десятикратно более сильного противника. Сейчас-то уже было гораздо легче. А вот как ПМР не погибла тогда, в самом начале марта, когда с правого берега неожиданно хлынули колонны бронетехники и волны отлично вооруженных волонтеров и карабинеров, а встречали их рассеянные кучки левобережных милиционеров и стихийно собравшихся добровольцев, вооруженных кто во что горазд? «Все очень просто, — обычно говорили одни приднестровцы. — Румыны воевать не умеют…» «И не хотят…» — добавляли другие. «Это правда, — думал Миха, — но не вся правда… Главная причина — не в этом. Она — в том, чему трудно подобрать название, но синоним чего — „Воля Господня“…»
…«Шатуны» оказались на позициях унсовцев не случайно: в ночь здесь придется работать. А значит, сейчас следовало, как говорил Саша, «осмотреться». Они были здесь уже не в первый раз, как, наверное, уже не один и не два раза побывали на любом из отрезков линии обороны «сепаратистов». Они везде были как дома.
Миха любил бывать здесь. Ему нравились царившие у унсовцев четкость и порядок, особый дух спаянного дисциплиной и выучкой армейского подразделения. Если обычный ополченский взвод представлялся Михе чем-то рассыпчатым, не цельным, хотя и боеспособным, чем-то вроде заряда картечи, то унсовская «чота» — это было литое чугунное ядро.
— Привет, Павло, — поздоровался Миха, присаживаясь рядом со знакомым унсовцем, крепким плечистым парнем в камуфляже. — Курить будешь?
Павло отрицательно помотал головой. Он не курил, и Миха это отлично помнил. Но въевшиеся в натуру еще в Советской Армии правила хорошего тона — «Всегда предлагай окружающим курить если закуриваешь сам, есть — если ешь, пить — если пьешь!» — были сильнее его.
— Как дела, братишка? — спросил Миха, выпустив густой клуб сигаретного дыма.
— Та нічого, все нормально, — даже и не думая из вежливости переходить на язык собеседника, ответил по-украински Павло. — Так, трохи тоскно. Румуны зовсім зледащилы. Навіть носа з окопів не высовують…
Он вздохнул и украдкой отмахнулся от дыма. Помолчали.
— Таж як слід не обстріляюсь… Хіба це війна? Така собі совецька «зарныця»… — наконец пробормотал Павло недовольно.
— А что, очень хочешь обстреляться? — заинтересованно спросил Миха.
— А навіщо, тобі здається, я сюды іхав, га? — удивился Павло. — Навіщо ми всі сюди іхалы?
— Ну, наверное, затем, чтобы помочь сражающемуся народу Приднестровья против…