Эйзенхарт
Леди Хоторн он нашел на кладбище. Черная карета с фамильным гербом стояла у ограды городского некрополиса. Темноволосый возничий, которого Виктор вспомнил по своему визиту, кивнул ему, когда он проходил мимо.
– Она там.
Леди Мэриголд сидела на скамье возле относительно свежей для этой части кладбища могильной плиты. Она должна была слышать, как Виктор подошел, но не повернула головы, продолжая неотрывно смотреть на высеченную в мраморе надпись.
«Любимой сестре».
Встав за ее спиной, Виктор с отвращением произнес официальную формулировку:
– Леди Мэриголд Хоторн, вы обвиняетесь в доведении до самоубийства, организации убийства, убийстве первой степени и покушении на убийство. Попрошу проследовать за мной в полицейское управление. Там вы сможете вызвать адвоката. До тех пор вы имеете право хранить молчание.
Сначала Виктору показалось, что она не услышала его. Он уже думал повторить, когда она произнесла:
– Я не поеду с вами в управление.
– Еще как поедете!
– Нет, – спокойно возразила она. – Не смогу.
На могильной плите лежал букет нежно-сиреневых астр. «Прощай», – автоматически перевел их значение Виктор и в ужасе повернулся к леди Хоторн.
– Что вы наделали?
– У меня осталось меньше получаса, детектив.
То, что он принял за спокойствие, оказалось слабостью. Прислушавшись, он понял, что слова даются ей с трудом.
– Потом все будет так, как должно было давно случиться. Можете остаться здесь. Или можете затолкать меня в машину, но до участка я не доеду. Не трудитесь бежать за врачом, – предупредила она. – Он ничем не поможет.
Виктор опустился рядом с ней на скамейку.
– Вы сказали, покушение на убийство. Значит, вы нашли Эвелин раньше, чем я ожидала. Она еще жива?
– Пока да, – он не стал говорить, что все могло измениться с тех пор, как он уехал из дома Гринбергов. Из растительных ядов цикута была самой опасной, и леди Мэриголд об этом знала.
– Жаль, – равнодушно бросила она.
На этот раз Виктор не сдержался:
– Она была вашей подругой!
– Она предала меня. Предала Роуз, ее память! Она и этот сукин сын…
Глаза – зеркало души. Это не красивые слова, а правда. Посмотри на ворона, и увидишь в серых глазах старого духа, много веков наблюдающего за миром через своих детей. Посмотри в глаза сумасшедшего, и увидишь… бездну.
Виктор спросил себя, как не понял этого раньше. Да, внешне леди Мэриголд казалась нормальным человеком, но глаза ее выдавали. Та страсть, которой обернулась ненависть к Герге, сожгла ее душу. Все, что осталось, – пустая оболочка, движимая одной только мыслью.
При этом для постороннего поведение леди Мэриголд выглядело адекватным. Ее речь была разумна, пусть и несколько зациклена на Герге, но это Виктор мог понять после произошедшего. Чего он не сумел вовремя понять, так это того, что иногда безумие – это просто смещение приоритетов.