– Несчастный случай?
– Точно нет. Увидишь, – ухмыльнулся Виктор, берясь за бокал.
Единственным, кому за столом было не по себе, казался барон Истон, супруг леди Луизы. Мы обменялись понимающими взглядами: два чужака в этой странной семье…
Я познакомился с Эйзенхартами на похоронах родителей. Они погибли внезапно: поместье охватил пожар. Меня спасло, что неделей ранее я вернулся с каникул в интернат.
Стоя у могилы, я не сразу понял, что хотела от меня незнакомая женщина. Отец не разрешал матери поддерживать связь с ее бывшей семьей; я даже не подозревал, что у меня есть тетка. Я тогда подумал, что она одна из многих, кто решил воспользоваться моментом, чтобы попросить об услуге во имя старой дружбы. Но леди Эйзенхарт не стала просить. Вместо этого она обняла меня и пообещала, что больше «бедный мальчик» не останется один.
Добросердечная леди была готова забрать меня к себе, но ее супруг напомнил, что, получив при рождении благословение Змея, патрона врачей и целителей, я имел право на обучение в любом медицинском учебном заведении империи. Я мог отправиться с ними в Гетценбург или поступить в училище для одаренных сирот при Королевской и Императорской военно-медицинской академии. Я выбрал академию.
Долгое время Эйзенхарты оставались для меня именами на поздравительных открытках. После учебы я отправился по распределению в Альсизар. Четвертая колониальная война длилась к тому моменту уже пятый год и постоянно требовала свежей крови. Затем были назначения в Шакрем и Южную Веспасию, и другие… Пока моя карьера не оборвалась. Ранение не позволяло мне больше работать хирургом. Меня отправили на пенсию. В тридцать лет я оказался свободен от службы и дара – и не знал, что с этим делать.
Тогда леди Эйзенхарт снова написала, приглашая посетить их. Прожив несколько месяцев в метрополии и обнаружив, что мне это больше не по карману, я как раз задумывался о переезде и не стал отказываться от ее предложения. А спустя неделю пребывания в гостях наткнулся в «Гетценбургских новостях» на объявление о вакансии ассистента профессора на медицинском факультете с жалованием в тысячу шиллингов в год и бесплатной garçonnière[1] в университетском кампусе – и решил откликнуться. Из всех доступных мне теперь видов деятельности этот был самым близким к моей прошлой профессии.
– Кстати, Роберт! – Виктор будто услышал мои мысли. – Как успехи на кафедре танатологии?
– Боюсь, это сложно назвать успехами.
Танатология занималась человеческими воскрешениями. Если духи способны оживить человека, почему этого не может наука? Увы, смерть была поразительно упряма. Созданная на основе исследований Эшенбаха методика позволяла вернуть душу в мертвое тело, но до сих пор ресуррекции, произведенные по воле ученых, редко длились более нескольких минут. Другой проблемой была вечная нехватка материала: родственники погибших даже в наш век оставались достаточно суеверны, чтобы запрещать использование тел.