– Если это так, как он попал в банду «мальчишек»?
– Долгая история, – Эйзенхарт отвел взгляд. – Лучше спросите у него как-нибудь сами.
– Спрошу, – пообещал я больше себе, чем ему.
Как-то раз Эйзенхарт заявил, что я мало интересуюсь окружающими людьми. Он оказался прав. Поставив стакан, я позволил Виктору долить мне виски. Интересно, что должен чувствовать человек, только что узнавший о существовании еще одного родственника? С которым к тому же полгода делил стол?
Ничего.
Только легкое раздражение от того, что оказался невнимательным дураком.
– Вернемся к делу.
– Согласен, – Виктор легко подхватил новую тему. – Как вы уже поняли, никто не знает, чем в последнее время занимался Хевель. Бумаги, которые он добыл, исчезли. Поскольку они нигде не всплыли, мы предполагаем, что их так и не доставили нанимателю Хевеля. Возможно, именно по его приказу было совершено нападение на вас: в надежде узнать, куда делись документы. Вернуть бумаги – наша самая большая проблема и наиглавнейший приоритет в расследовании. Вторая задача – раскрыть личность заказчика. К сожалению, ни у министерства внутреннего порядка, ни у четвертого отдела нет никаких сведений на этот счет. Единственная наша зацепка – татуировка Хевеля. Но и тут возникает сложность: вы слышали, в Лемман-Кливе нет активной анархистской группировки. Мы запросили сведения о связи Хевеля с другими подпольями, но не получили никакой информации. Возможно, он переписывался с анархистами с материка, но об этом мы ничего не знаем. Вообще странно, раньше у Хевеля не было никакой тяги к политике…
– Потому что это не анархисты, – перебил я его.
Виктор пару раз моргнул, сбившись с мысли.
– Что?
– Это не анархисты.
Эйзенхарт внимательно посмотрел на меня.
– Откуда вы знаете?
– У вас есть ручка?
Виктор достал из кармана механическое перо и протянул мне. Я оглянулся в поисках бумаги, но это было не то заведение, где давали салфетки или хотя бы картонные подставки под кружки. Порывшись в карманах, я сумел найти потрепанный чек из гастрономии.
– Вот это – знак анархистов, – я изобразил на обратной стороне большую букву «А», уложенную на бок. – А это – татуировка с груди Хевеля.
– Не вижу между ними разницы, – признался Виктор, подавшийся вперед, чтобы получше рассмотреть рисунки.
– Здесь и здесь. Видите, как перекладина пересекает диагональные линии и выходит за них?
– И что? Татуировщик был не слишком аккуратен.
– Дело не в том, – я покачал головой. – Это вообще не буква «А».
Детектив скептически хмыкнул.
– Если это не «А», то что же?
– Алеф. Первая буква кенаанского абджада.