– Послушайте, – начал он раздраженно, – это уже слишком! Что вы тут устраиваете? Весь день двигали мебель, грохот стоял невозможный, а сейчас, только успокоились, заново? Это невыносимо!
Большую часть комнат в университетском общежитии занимали молодые сотрудники факультета, в силу должности не обладавшие достаточными средствами, чтобы снять жилье в городе, и не желавшие жить с родственниками (или не имевшие такой возможности, приехав в Гетценбург из разных уголков империи). Состоявшихся преподавателей было мало. Немногие даже из любви к науке согласились бы на одну комнату и душ в коридоре. Профессор Дрейкер, к сожалению, был одним из них. Разругавшись на старости лет с сыновьями и невесткой, светило имперской экономики в отместку продало городскую резиденцию и отписало еще при жизни все свое имущество родной кафедре. Кафедра с радостью согласилась, профессор въехал в комнату под моей, а я вскоре начал понимать причины его размолвки с семьей. На свойственный всем гениям поганый характер профессора накладывался кошачий слух. Шаги по комнате казались ему топотом, упавшую на пол книгу он воспринимал как личное оскорбление, и упаси духи было приколотить на место планку у рассохшейся тумбочки! Выданную мне в тот день тираду я надолго запомнил. Впрочем, дальше еженедельных визитов с гневными отповедями дело не шло, поэтому со временем я привык к такому соседству.
– Да, конечно, – согласился я, пропустив мимо ушей претензии старика. – Сейчас же все прекращу.
– Будьте так любезны! – пропыхтел профессор. – Имейте в виду, если в следующий раз вы, как сегодня днем, откажетесь открывать дверь, я вызову управляющего!
– Обязательно, – невпопад заверил я его. – А во сколько, вы говорите, я сегодня мебель двигал?
Знаменитый экономист смерил меня таким взглядом, что я поспешил попрощаться и закрыть за ним дверь. Рассеянно потерев пятно на перчатке, я вернулся к книжному шкафу. Мои догадки подтвердились: сбоку, на уровне моей головы, виднелось пятно сине-зеленого оттенка. Словно кто-то, не заметив, задел рукавом свежеокрашенную стену, а затем, отодвигая шкаф, невольно перенес краску на него…
И я знал, кто в городе недавно красил стены в этот цвет.
В беспорядке я нашел другие перчатки, подумав, взял с собой оставшийся с войны пистолет и вышел, позволив двери захлопнуться у меня за спиной.
Доктор
«Хефер» не был похож на столичный «Ориент», известный своей роскошью. Не напоминал он и пошлые почасовые отели, занимавшие обочины крупных дорог. Совсем недавно он был доходным домом для среднего класса, удачно расположенным и во всех отношениях благопристойным, но покойный мистер Хефер разместил несколько неудачных вложений перед предыдущим кризисом, и его вдове пришлось узнать, что после уплаты налогов и процентов за долг доход от дома удивительным образом приближался к нулю. И что люди были готовы заплатить существенно больше за возможность снять комнату не на неделю, а на сутки, а того лучше – на несколько часов.