К его удивлению, она снова вспыхнула.
— Тьфу на тебя! Если я расскажу своему мужу, Гарольду, что ты, наглый негодяй, сейчас сказал, он тебя знатно поколотит. Убирайся!
Благополучно завернув за угол, Саймон с облегчением разразился смехом, который вот уже минут пять рвался из него.
— Боги всех галактик, она в самом деле замужем за этим бы-ком-стражником! Чудесная парочка! Или он ее задушит, или она разрежет его на куски.
Вспышка веселья очистила и оживила Саймона, но дальше он пошел осторожнее. Путь его от кухонь вел вниз, по каменным аллеям и лестницам, становившимся все уже. «Должно быть, со временем Мескарл чувствует себя все в большей безопасности», — подумал он; сейчас коридоры стали патрулировать хуже, чем тогда, когда он жил здесь. Хотя особые телохранители Мескарл а, отборная и избалованная банда из шестидесяти искусных убийц, занималась исключительно охраной барона и Арсенала; здесь же должно было быть достаточное количество других отрядов. Однако звуков шагов он не слышал. Еще он заметил, что переходы освещены лучше, чем пятнадцать лет назад.
Саймон шел вниз, под землю, оставляя за собой мили каменных коридоров, открытые ворота и поднятые решетки. Воздух становился все более сырым и затхлым, однажды что-то скользнуло по его ноге, заставив его подпрыгнуть и выругаться про себя. Саймон оказался в той части замка, где раньше никогда не был, и ступал осторожно, тщательно взвешивая свои решения у каждого поворота.
Когда коридоры стали совсем темными, он стал ступать еще легче. И правильно сделал, потому что когда он ощутил ногой край ямы, ему хватило времени приостановиться, после чего перепрыгнул яму и пошел дальше. Многие кинули бы в провал камешек или какую-нибудь безделушку, чтобы понять, чего они избежали. То, что Саймон этого не сделал, и отражало его характер. Он избежал опасности, а все остальное для него было неважным. Его не интересовало, десяти футов глубиной эта яма или тысячи. Если он упадет в нее, конец будет один.
Между прочим, если он все же бросит камешек, тот будет падать одиннадцать с половиной секунд и упадет с еле различимым всплеском.
Он крался своим путем, а крошечный видеоскоп, размещенный под потолком, в тени, без устали покачивался туда-сюда, как глаз паралитика.
Саймон заглянул за угол, и всего в футе от себя увидел молодое, открытое лицо стражника, прислонившегося к стене и положившего шлем у ног. Он отдыхал. Ждал, когда кончится его нормальная, двойная смена. Больше всего он хотел бы сразу же отправиться в Стендон с парочкой своих закадычных друзей, осушить несколько кувшинов и, если им позволят средства, сбросить напряжение в «Красном фонаре»… проклятье, после гибели Уильяма прошлой ночью туда ходить запрещено! — значит, это будет «Кошкин дом». Он улыбнулся этой мысли. Потом заметил половину лица, появившегося из-за угла.