Шло несколько разговоров, но в основном люди ничего особенного не делали. Исключением были две женщины, сидевшие на диване с вязальными проектами. Одна распускала ряд за рядом розовый свитер, который уменьшался на глазах в ее руках, другая воевала с толстыми спицами и мотком зеленой шерсти. Изделие, которое она вязала, невозможно было идентифицировать, что-то с комками, неровными краями и дырками там, где петли убежали от нее. В эти дня я вяжу нечасто, но страдания мне знакомы. Та же тетушка, которая заставляла меня заучивать реки мира, согласно их длине (Нил, Амазонка, Янцзы, Миссисипи-Миссури, Енисей, Желтая и так далее), еще научила меня вязать на спицах и крючком — не для удовольствия, а с намерением воспитать терпение. Мне было шесть лет, возраст, когда никакой ребенок не может сидеть на месте больше минуты.
Ближе к делу: ни Данди, ни Перл, ни Феликса, и я прошла так далеко, как смогла. Мертвец был мертв. Если ему нужна была моя помощь, было слишком поздно ее оказывать.
Завтра с утра позвоню Эрону Блумбергу и расскажу то, что узнала. Вооруженный именем и описанием покойного, он может поискать врача, который заполнит пробелы.
Определение «бродяга по имени Терренс, с хромой ногой» едва ли было окончательным, но это был шаг в нужном направлении. А мое участие на этом заканчивалось.
В понедельник я трижды безуспешно пыталась дозвониться до Эрона Блумберга. Я оставляла сообщения с просьбой перезвонить, когда у него найдется минутка. Я могла бы изложить скудные факты, которые узнала, но я надеялась, что меня погладят по головке за находчивость.
Я провела большую часть дня, околачиваясь в офисе, почему-то чувствуя себя расстроенной и раздраженной. Ушла рано, приехав домой в 4.15, вместо обычных 5.00. Я дважды проехала мимо таверны Рози, в поисках парковочного места, обнаружив, что здание завернули в огромное прямоугольное покрывало со скрепленными концами. Красные, белые и бирюзовые полосы придавали ему вид цирка-шапито. Я поставила машину на углу Бэй, единственное полулегальное место, которое удалось найти.
Во дворе Генри был погружен в работу, в шортах, футболке и босиком. Его шлепанцы стояли в стороне, на дорожке. Его лицо было перепачкано, белые волосы влажны от пота, а ноги забрызганы грязью. Нос и щеки порозовели от осеннего солнышка. Видимо последние пару часов он занимался подготовкой своего газона к засеванию новой травой. Некоторые участки он атаковал культиватором, а потом выравнивал землю специальным катком, который взял напрокат. Кучка мульчи красовалась в сторонке, вместе с лопатой, прислоненной к стене.