- Это чушь собачья. Ну и хрень!
Она тяжело заковыляла в нашу сторону, видимо ей было больно двигаться с любой скоростью. Она вспотела, и лицо от гнева покрылось пятнами.
Данди поднялся на ноги.
- Что случилось?
- Я скажу тебе, что случилось. Хочешь знать, что случилось? Этот говнюк говорит, что Феликс умер.
- Я видела его вчера вечером.
- Да, ну, он умер час назад. Как он мог это сделать, когда я его любила? Эй. Знаешь, что.. Эй...
Ее голос прервался. Что бы она ни хотела добавить, вместо этого вырвался вой. Звук был достаточным, чтобы заморозить каждого на месте, а потом заставить половину обитателей поспешить ей на помощь, как будто ее рука попала между лопастями вентилятора.
Вот какая я бессердечная: завывания Перл меня раздражали. Они казались чрезмерными, искусственными, притворными.Моей реакцией было отсоединиться, как выдернуть вилку из розетки. Я не могла реагировать на новость о смерти Феликса из-за ее чрезмерной реакции.
Как будто она предотвратила любые честные чувства, вызванные его смертью. А может быть, это как раз Перл была нормальной, а я — слишком незрелой психологически, чтобы испытывать горе. Момент не казался подходящим, чтобы разбираться в таких сложных вопросах, но идея приходила мне в голову и раньше, это ощущение, что я каким-то образом расхожусь с остальным человечеством. Может быть, я слишком много повидала. Может, мне пришлось иметь дело с такими грубыми и тоскливыми вещами, что я потеряла способность испытывать боль. Я почти представила себя в офисе психотерапевта, осторожно выбирая свой путь по этому минному полю. Я ненормальная?
Не, я была почти уверена, что это Перл.
Итак, я стояла там, пока она упала на диван, с тем, что выглядело как пародия на горе. Конечно, это не моя работа судить, как другие выражают свои эмоции, но я дала бы ей 2,5 балла из десяти, на основании ее притворства. Данди не пошевелился, чтобы ее успокоить.
Я не была уверена, чувствовал ли он такое же отчуждение, или просто был беспомощен при виде женской истерики. Я не сомневалась, что Перл любила Феликса. Я просто думала, что она добавила театральности, чтобы командовать на сцене.
Я скрестила руки и опустила взгляд, зная, что моя поза говорит моем состоянии, которое было раздраженным и замкнутым. Могу поклясться, что Перл это чувствовала, потому что начала кидаться из стороны в сторону, как капризный ребенок, который хочет что-то получить от матери.
Кто-то принес ей стакан воды. Кто-то намочил бумажное полотенце и осторожно протер ей лицо. Мне хотелось врезать ей как следует, но каким-то образом я удержалась. Это продолжалось дольше, чем было необходимо, чтобы ей донести свою точку зрения.