— Они так и сделали: встали в одном лье от нас, в леске у Хеэнберга, а ко мне Бонно прискакал, мы переговорили и он отбыл к своим кавалеристам.
— Еще к вечеру должна подойти дивизия Бопюи из корпуса Дезе, из Нойштадта…
— Ого! Вы там решили этих австрийцев шапками закидать?
— Всего лишь окружить и предложить сдаться в плен.
— Как Вартенслебена?
— И как совсем недавно генерала Старого под Мюнхеном.
— Может и выйдет. Окружать надо будет скрытно?
— На первом этапе да и уже этой ночью. Предстоит это сделать Вам, мон женераль. А ваши позиции займет дивизия Лефевра. Утром же напротив надо будет очень громко пошуметь и показаться имперцам во всей красе.
— Южнее Маллерсдорфа есть лесные массивы, в которых вполне можно спрятаться.
— Мы их и имели в виду. Я проведу со своими егерями разведку этих массивов и дам Вам знать, все ли там чисто.
— Я могу выделить вам в помощь своих егерей…
— Не стоит, мон женераль. У нас есть замечательные средства маскировки, а ваши егеря вряд ли ими обзавелись…
— Ночью все кошки серы…
— Это да, но мы пойдем туда днем.
Обе группы разведчиков (Антона и Пико) шарились в намеченных лесах до вечера, а выскользнули из них уже ночью. Потом еще с час и полтора добирались до ставки Бернадота, оставляя по пути сигнальщиков с ратьерами. Генерал тотчас вышел из своей палатки и спросил у Антона:
— Ну что?
— Можно выступать, мы готовы провести войска. Ориентироваться будем по узко направленному лучу фонаря. Шум и разговоры, конечно, следует исключить. Дивизия Лефевра уже здесь?
— Они-то подошли, а вот вашего Бопюи что-то нет.
— Странно, — сказал Антон. — Неужели его перехватила австрийская кавалерия? За ее передислокациями ведь не уследишь…
Утро 16 сентября началось с того, что австрийцы направили вдруг два эскадрона егерей от южной окраины Маллерсдорфа в сторону лесного массива, где ночью спрятался полк французских фузилеров. Подозябший за ночь полковник вспомнил слова генерала о наглой демонстрации поутру своей силы и скомандовал:
— Фузилеры! Вперед марш!
И навстречу конным егерям на край опушки выступила длинная цепь стрелков, а за ней вторая, третья…
Егеря мигом повернули коней вспять и помчались к деревне, хотя в их сторону не раздалось ни одного выстрела. Зато выстрелы из орудий и ружей начались в расположении дивизии Лефевра, а на восточной окраине Маллерсдорфа стала выстраиваться колонна французских кирасиров. Стадия «запугивания противника» началась.
Вопреки логике фельдмаршал-лейтенант Вернек категорически отказался разговаривать с парламентерами и бросил вдруг всех своих наличных кавалеристов на восток, по дороге на Штраубинг. При этом в гуще кавалерии оказалось несколько расчетов конных артиллеристов, которые в нужный момент произвели картечные выстрелы в сторону кирасирской преграды и смешали ее ряды. В начавшейся рубке количественный перевес австрийских кавалеристов оказался решающим и кирасиры Бонно обратились в бегство. А в образовавшийся проход устремились скорым шагом выстроившиеся в каре пехотные имперские батальоны, увозя в центре каре и свои пушки. Антон, находившийся рядом с Бернадотом, только сейчас осознал, что эффективный обстрел этой колонны из окружающих лесов невозможен: слишком далеко для ружейных пуль. Понял это и генерал, который зычно скомандовал: