Надо же. Никогда Тиль не думала, что деловые беседы могут быть столь эротичными!
– Если вы будете так смотреть на волков, Тиль, я поубиваю их всех и расстелю шкуры перед вашим порогом.
От голоса Андре ее бросило в жар и даже поверилось: он в самом деле сумеет защитить ее от Маньяка.
– Я верю вам, Андре.
– За доверие, друзья! – поднял бокал Джеймс.
Пригубив вино, Тиль снова глянула на Андре – и это было ее ошибкой. Ей так явственно представился вкус шампанского на его губах, что перехватило дыхание и немыслимо захотелось поцеловать его. Прямо сейчас. Здесь. И пусть весь мир катится к черту!
– Вы позволите проводить вас, Тиль? – Андре взял ее за руку, легко погладил ладонь большим пальцем.
– Проводить?.. – Она не сразу поняла, о чем это он, завороженная обертонами глубокого голоса и азартным блеском синих глаз. – А… я хотела спросить у вас…
– Все, что вы пожелаете, Тиль.
– Моей подруге нужен учитель придворного этикета и танцев, может быть, вы знаете кого-то? Она готова платить…
– Вашей подруге?
– В смысле, не для нее… а для девушек, она хочет обучить девушек… открыть институт для благородных девиц…
– Вы о Жозефине, Тиль? – вмешался Драккар.
– Да! То есть… да, Жозефина хочет что-то другое, новое… – Почему-то Тиль было ужасно неловко распространяться о своей идее с эскортом. Как будто оба, Драккар и Андре, не знали об ее связи с владелицей борделя.
– Ну, если мадам Жозефина готова платить, почему бы и нет. Я и сам могу этим заняться.
– Вы?.. – удивилась Тиль и тут же осеклась.
С чего она взяла, что если Андре – барон, то он богат? Ее первое впечатление было верным. Может быть, он и не альфонс, но то, что он беден – сомнению не подлежит. Конечно же, у него хороший вкус, особенно на взгляд женщины из двадцать первого века. Но на его черном камзоле, обтягивающем роскошные плечи, нет золотого шитья или драгоценных пуговиц, на пальцах – единственный перстень, явно старинный, родовой. Шпага простая, без золота, камней, слоновой кости. Не то что у капитана Драккара, наряду которого позавидует и павлин. Да и если посмотреть на остальную публику в «Трех лилиях», все благородные господа навешивают на себя драгоценностей по максимуму. Если они есть, эти драгоценности.
– Вас что-то смущает, Тиль? – Взгляд Андре стал жестким. – Я не скрываю, что нуждаюсь в деньгах. Баронство досталось мне разоренным подчистую, и если я продолжу традицию благородных предков, то вскоре мои люди умрут с голоду. Так что если мадам Жозефина хорошо платит…
– Да, она хорошо платит. Извините, Андре, я не привыкла… – Тиль вздохнула, – к такой честности со стороны мужчин.