Определенно сходит, решила она, когда горничная с виноватым видом сообщила, что мадам Жозефина прямо сейчас страшно занята и не может их принять, потому что ругается с мясником. Может быть, пока шевалье и мадам подождут в отдельном кабинете?..
– Разумеется, – ответила она и именно тут поняла: да, уже сошла с ума.
Отдельный кабинет. В борделе. Диагноз ясен и без консилиума.
А когда Андре легко сжал ее руку и погладил большим пальцем ладонь, ей стало плевать и на бордель, и на диагноз. Она шла рядом с ним, ее сердце норовило выпрыгнуть из груди, ее бедра сводило жаркой судорогой желания, она то и дело ловила на себе понимающие и одобрительные взгляды девиц и ранних посетителей, и от этого чувствовала себя голой… и возбуждалась еще сильнее. Ей казалось самой правильной и естественной вещью на свете вести своего мужчину в постель на глазах всех этих людей… и крохотная капля стыда – нет, скорее даже, осознания запретности этого плода – лишь добавляла остроты…
Андре поцеловал ее, едва за ними захлопнулась дверь. Она со стоном ответила, потянула камзол с его плеч, прогнулась в его руках… и растворилась в жадных ласках, в горячечном шепоте:
– Тиль, моя Тиль, я люблю тебя.
Или это она шептала: «Я люблю тебя, Андре»?
Честно говоря, ей было все равно – и бесконечно, немыслимо хорошо с ним. До того хорошо, что она забыла даже, зачем они оба сюда пришли. Тиль казалось – только ради этой встречи, этой смятой постели, этих нежных, удовлетворенных касаний и ленивых поцелуев, похожих на смакование дорогого коньяка. Ради того, чтобы вот так лежать головой на его груди и водить пальцем по золотистой дорожке на его животе. Ради того, чтобы слышать ровное биение его сердца и ощущать его дыхание на своей макушке. Ради того, чтобы со всей ясностью осознавать – этого мужчину она выбрала сама. Вопреки всему. И никто, никакой чертов Маньяк и никакой чертов император не убедят ее в том, что она – лишь вещь, принадлежащая самому сильному мужчине.
Хрен им во всю морду! Она будет с тем, кого выбрала сама. И она будет счастлива!
Тихий стук в дверь и сообщение горничной «мадам ожидает вас у себя» показались естественным продолжением идиллии.
– Кажется, Жозефина победила мясника, – усмехнулся Андре и, поцеловав Тиль в макушку, спросил: – Идем знакомиться с вашими девочками, или мы ничего не слышим?
– Ну… – Тиль потянулась, на полном серьезе задумавшись: а что, если Жози и девочки подождут еще часок? Или же сначала потанцевать, а потом – повторить? – Я даже не знаю…
– Мы могли бы остаться здесь на ночь.