– За четыреста возьмешь? Один кейс рублей сто стоит.
– Да я не торгуюсь. Кейс продавай не думая, если кто за такие деньги купит. Новый кожаный дипломат дешевле стоит. Ты же всё остальное втюхал людям? Экспонометр, бленду, светофильтры.
– Бленды не было. Ну возьми задники, они никуда не встают. От «Салюта» сороковник стоит, а это импорт. По сотенке, а?
– И кейс в придачу, мне их в поселок везти, а они хрупкие.
Вру, конечно. Если не разбирать, не ронять с высоты, то что с ними сделается? Далее последовал торг, и я получил останки за сто пятьдесят рублей и все мои слайдовые пленки. Бонусом досталась двуязычная инструкция на японском и, что интереснее, на английском языке. Задники в нормальном состоянии. Кейс смотрится значительно лучше моего дерматинового чемоданчика. К тому же он прочнее. Думаю, правильно сделал, что купил.
Следующим лотом был выложен новёхонький Nikon F2, по словам продавца, только привезенный из загранки.
– Уйди, грусть, уйди! Даже не хочу слышать, сколько это чудо стоит.
Вещь прекрасная. Для профессионалов. А мне и моя «Практика» сгодится. Если хватать всё, что предложат, любые деньги скоро кончатся. Отказался еще от пары лотов, пообещал заходить почаще и ушел.
В планах покупка кремовых пирожных или торта, без подарка ехать в гости неудобно. Нас будет минимум трое, я, Соня и её мама, Дина Моисеевна. Может, еще кого пригласят. Шесть эклеров с заварным кремом и шесть с шоколадным, думаю, будет достаточно. Родители шикуют, а я чем хуже? Взял такси.
Соня меня встретила ласково. Чмокнула в щечку, дала тапочки, отвела в комнату и сообщила заговорщицким тоном:
– Маму позвала ее подружка по срочному делу. Она будет через полчасика.
Мы не стали терять время зря и сразу начали целоваться. Против руки на своей груди она не возражала, но территория ниже пояса была объявлена запретной зоной. Мы целовались довольно долго, как вдруг девочка спросила:
– Лёша, скажи честно – ты еврей?
Сказать честно «нет» не решился, соврать не захотел, потому ответил:
– Если моя бабушка Феня Лазарева, то русский. А если Фейма Гартман, то уж сам не знаю, кто я.
Видимо, ответ был признан правильным. Меня наградили долгим поцелуем, во время которого рука девушки скользнула к средоточию моей мужественности.
– Не обрезан, – сообщила она результат проверки.
Через несколько движений её руки мне пришлось выплеснуть все до капли накопленные за много месяцев эмоции. Сонька достала носовой платок и хихикнула:
– Успели до прихода мамы.
Поцеловала последний раз и помогла привести себя в порядок. Далее последовало несколько уточняющих вопросов о семье Гартман. Хорошо, что я внимательно прочитал материалы выданной папки.