Целая фотостудия. Камера «Москва-3», пластиночная, кадр шесть на девять сантиметров, с наводкой по матовому стеклу или по шкале расстояний. Шаткая тренога для камеры. Три кюветы, размером девять на двенадцать, рамка для печати в контакт, несколько кассет и вкладышей. Всё!
Фотограф был героем, не иначе. Я бы сбежал в первую неделю. На всякий случай от студии сразу отказался.
– Какой самый большой формат ты можешь сделать? – стала выяснять Ваграмовна.
– Без проблем двадцать четыре на тридцать, тридцать на сорок сложнее, но тоже можно.
– А больше?
– Фотобумаги больше, чем пятьдесят на шестьдесят сантиметров, не бывает. Чтобы при таком формате высокое качество было, надо снимать на пластинку девять на двенадцать. А наш увеличитель на этот формат не рассчитан.
Умалчиваю кое-что. Самуил Яковлевич на стенку проецировал пластинки через свой деревянный ФДК и так печатал любой формат. Но оно мне надо? Только скажи, начальница сразу на шею сядет.
Женщина задумалась и решила:
– Ну пусть хоть полметра будет. Какой из увеличителей годится?
– Не знаю. Говорят, есть какой-то профессиональный «Беларусь», но весит центнер, и как купить, не знаю.
– А «Крокус»?
– Машина хорошая, но, по большому счету, от нашей не отличается.
Начальница тут же повелела собрать четвертую схему из английской книги, завтра будем ее пробовать. Так вот зачем она мне бархат подарила! Впрочем, я не против.
Посмотрел книгу и понял – Нури права, моими галогенками, экраном и листами ватмана большинство схем не воспроизвести, нужны профессиональные светильники. Четвертая схема простая – темный фон, заполняющий свет идет от камеры и значительно более слабый рисующий чуть сверху-сбоку-сзади от модели.
Пока готовил сцену, зашли Колян с Михой. Новости так себе. Кузьмич узнал про их бизнес. Сказал, что на первый раз прощает, но больше ни-ни. Причем виноваты сами. Пожадничали. Взяли бочонок икры с завода, а там кто-то стукнул. Со стукачом они разберутся, но мне надо покупателю расклад сообщить. Вдруг чего. Впрочем, хорошая новость тоже есть – груз прилетел во Владивосток.
Лёля
Лёля из школы почти бежала домой. Этот Лёшка… Он ее целовал! И даже гладил! Когда в классе притянул к себе и стал целовать в губы, она от возмущения даже зажмурилась! А он хоть бы хны! Девочка хотела ему всё высказать… но парень засунул свой язык прямо к ней в рот… Дурак! И потом стал ее гладить везде, где хотел. А хотел он погладить везде… Лёля растерялась. Сейчас-то она понимала, что надо было сразу вывернуться из его объятий и поставить нахала на место. Но тогда девочка могла только позорно шептать: «Лёшенька, не надо! Стыдно очень!» И действительно, ей было очень стыдно. Особенно, что он мог увидеть ее беленькие в горошек девчачьи трусики. Как у маленькой девочки… Что он о ней подумает?! А Лёшик такой нежный… И ласковый… И пахнет приятно, одеколоном.