На фотографии между ребер несчастного виднелось глубокое отверстие.
— Он вынул из него сердце, — шепотом произнес Ивата, все еще глядя на потолок. — Это ритуальные убийства, Сакаи. Сердце — это знак. Видишь, он вырезал только сердце хозяина дома, мужчины. У остальных не тронул.
— Ритуальные убийства? А ты не преувеличиваешь? Может, он убил из-за денег или из мести. А может, мы имеем дело с психом, который увидел открытое окно и решил воспользоваться случаем. Не молчи!
Вместо ответа Ивата указал на потолок. Сакаи прикрыла рот ладонью:
— Ни хрена себе!
На потолке жирными мазками было изображено черное солнце.
Как всегда в обеденное время, кафе «Дутор» было набито битком. Болтливые домохозяйки, ахающие и охающие над своими чашечками кофе, офисные работники, без аппетита жующие пончики. Сакаи потягивала какао, изредка покачивая головой. На столе лежали распечатки из истории веб-поиска убийцы с домашнего компьютера Канесиро.
— Тот факт, что он не забронировал рейс через их компьютер, не означает, что он не сделал этого позже. Может быть, по телефону. Ты думаешь, стал бы такой урод тратить добрых двадцать минут на поиск рейсов в Сеул, если бы не собирался туда лететь?
— Думаю, стал бы. — Ивата нервно покусывал ноготь и постукивал ногой, глядя на черное солнце, которое перерисовал себе в блокнот.
— Зачем?
— Возможно, потому, что знает, будь у нас логичное объяснение, мы пойдем по этому следу.
Сакаи рассмеялась:
— Значит, ты и вправду бывший коп.
— Забронировав рейс с компьютера Канесиро, он раскрыл бы свое имя, что для него равносильно смертному приговору.
Сакаи слизнула капельку какао с верхней губы.
— Может, он был не в себе после убийства целой семьи? А может, смылся, потому что его спугнули?
Теперь Ивата не согласился:
— Он совершил все убийства около десяти часов вечера, а к восьми утра успел прикончить еду из их холодильника, решить судоку в их газете, послушать их диски и поискать рейсы в Корею на их компьютере. И ты думаешь, преступника, который зарезал ребенка и вынул сердце из груди его отца, напугал бы звук хлопающей двери?
Сакаи немного подумала и знаком попросила официанта повторить. Ивата покачал головой:
— Или его вывели из себя настойчивые звонки бабушки.
— Возможно. Но заметь, он покинул дом средь бела дня, совершенно уверенный, что никто его не узнает.
— Я просто хочу сказать, что, если он надел перчатки и нарисовал какую-то хрень на потолке, это не значит, что он гений.
Сакаи принесли какао, и она бросила в чашку горстку печенья.
— Сакаи, не боишься потерять зубы?