— Видите ли… Был один случай в начале года. Такако пожаловалась, что кто-то влез в ее шкафчик.
У них над головой вздрогнул и загудел насос.
— Что было украдено?
— Это самое странное: только ее униформа. Но это бессмысленно, форму выдает университет. Обычная дешевая форма. Ее регулярно меняют.
— Как по-вашему, у нее были враги?
— Всегда такая тихая… Не представляю, чтобы у нее были враги. Кто мог желать ей зла?
— У вас есть ключ от замка?
— Да, конечно.
Он поискал в связке ключей нужный и отдал Ива-те. Раздался скрип, и замок открылся. Шкафчик был пуст.
Три — девчонка.
Четыре — пацан.
— Значит, госпожу Канесиро обворовали в начале года?
— Именно так.
— Не подскажете точную дату?
— Все записи у меня в кабинете.
Он повел Ивату по неосвещенному и пропахшему моющими средствами коридору, в темных закоулках которого, казалось, кто-то прячется. Кабинет завхоза кое-как вмещал стол, стул и стеллажи со скоросшивателями. Толстяк с кряхтением дотянулся до нужной папки.
— Вот он.
Он открепил файл, датированный январем 2011 года.
ЖАЛОБА ТАКАКО КАНЕСИРО
О ВЗЛОМЕ ШКАФЧИКА
Ивата записал дату.
— Полицию вызывали?
— Нет. Решили уладить все на месте.
— Вора нашли?
— Уволили молодую иранку, которая проработала здесь недолго.
— Она созналась в краже?
Завхоз нервно хохотнул:
— Видите ли, процедура была скорее… неформальной.
— А работу она потеряла тоже неформально?
— Несколько ее сослуживиц дали показания о ее ненадежности. Сама женщина не стала возражать.
Ивата кивнул:
— Иранская иммигрантка вряд ли отважилась бы. Менеджер побледнел как полотно:
— Инспектор, я вас уверяю…
Ивата только отмахнулся:
— Как ее зовут?
— Саман Гилани. Правда, я не уверен в произношении.
Ивата провел пальцем по странице, стараясь запомнить иероглифы.
— У вас работают люди с криминальным прошлым?
Толстяк задумался:
— Вполне возможно. Но я имею дело только с неквалифицированным персоналом, как видите. Теперь такие проверки не проводятся. К тому же все они работают у нас внештатно.
— Что ж, ясно. Благодарю за помощь.
Завхоз поклонился и проводил его до двери. Ива-та шел по коридору один. Никакого шуршания он не слышал, зато завывание насосов и свист пара усилились. Дойдя до лестницы, Ивата набрал номер Сакаи.
— Что еще? — рявкнула она.
— Слушай, в гонке новые лошадки. Ты в конторе?
— Да. Давай имена.
— Во-первых, Саман Гилани. Но надежды мало. — Он продиктовал имя по буквам. Сакаи молчала.
Пять — серебро.
— Итак, она иранка. Депортирована около двух недель назад. Сюда приехала в девяностых по соглашению о трудовых мигрантах, обратно не возвращалась. Ребенок от гражданина Японии. Похоже, малыш на попечении государства. Но как она связана с делом?