— Уж не знаю, в каком ты чине, служивый, — миролюбиво обратился к старшому Диодор, — и кто ты по роду, но разве не учили тебя прежде представиться? Ты же не разбойник какой, ты же государев человек, стражник, насколько я понимаю, стольного города Мирквы.
— Надо же, он еще вякает, — удивился архаровец, и небрежно так потянулся за саблей, висевшей у него на поясе. Трудно сказать, хотел ли он достать клинок, или просто у него была такая дурацкая манера, но князь не стал ждать.
Он резко выволок из-за пояса свой дорогущий четырехствольный пистолет. Это была штучка не кавалерийская, а для ближнего боя. Два нижних ствола взводились первым движением, и можно было из них стрелять. Потом следовало взвести два верхних, и дожимать те же курки для последующих выстрелов. Архаровец все понял и замер, сузив глаза от гнева.
— На государевых людей руку поднимаешь?
— Государевы люди так себя не ведут, стражник. Государевы люди сначала спрашивают, с кем им встретиться довелось.
— И с кем же я встретился?
— Сотник руквацких горских войск Диодор Полотич род Кастиан князь Ружеский.
И вдруг раздался совсем другой голос, спокойный, даже немного ленивый, сильный. В этом голосе чувствовалась привычка командовать, и куда больше достоинства, чем могло быть в любом архаровце. Так мог разговаривать только человек, умеющий воевать, не раз сходившийся с настоящим, а не деланным, как у архаровцев, врагом в смертельном поединке.
— И зачем же князь Ружеский едет по дороге, которая зимой и проезжей не слывет?
Вперед выехал восточник с узкими глазами, тощенькой бородкой и темным, непривычным на таком морозе лицом. В руке у него была всего лишь длинная нагайка, но князь понял, что она может быть не менее страшным и быстрым оружием, чем его четырехстволка.
— Кому я должен ответить?
— Стрелецкий сотник Дерпен ог-Фасм дин Каз дин ал Линс, к твоим услугам, князь.
Диодор спрятал пистолет, так и не взведя курков. Нарочито неторопливо отстегнул крышку одной из сумок, висящих перед седлом, порылся в ней, выволок сложенную вчетверо подорожную. По вечеру прочитать ее было мудрено, но если восточник и не умел читать, уж печати-то он разбирать должен был. Впрочем, князь и в этом сомневался, слишком нагло вели себя стражники, могли на своеобычный грабеж решиться, не вникая в грамоты.
Восточник, тем не менее, читать умел. Быстро пробежал подорожную рысьими глазами, еще разок рассмотрел печати, вернул уже с легким поклоном.
— Следуй по своим делам далее, князь. — Он помолчал, развернул коня, посмотрел на подчиненных… А может, и не подчиненные они ему были. Он мог просто угодить в этот архаровский дозор по приказу, или отслуживая какую-нибудь мелкую провинность — уж очень он рознился от всех долгополых, плохо обученных, пожалуй что и глупых, неучтивых и пьяненьких.