— В храме теперь нет иконы, — сказал я и закрыл дверь. Достал из кармана ключ и запер Мартина в его храме, в котором больше не было его иконы. Тут же я вновь отпер дверь и посмотрел на него. Да, в его глазах был непередаваемый ужас, он смотрел на то место, где еще недавно висела его икона, его дочь.
— Мартин! — окликнул я.
Он не обернулся. Он уже ничего не слышал и не видел, кроме пустоты на месте, где висела картина.
— Собаке — собачья смерть! — и я громко хлопнул дверью и запер ее. Ключ оставил в замке.
Все! Все было кончено! Уже у входной двери, я услышал его крик. Он просто кричал, просто кричал, прерываясь лишь на то, чтобы набрать в легкие воздуха.
И я ушел. Я спрятал нож в карман, прошел с картиной через сад, проверил, дышит ли Жерар — он был жив. Просунул картину меж прутьев забора, сам снял кеды, с их помощью перелез на другую сторону, и, схватив картину, бросился через поле к машине. Криков я уже не слышал. Они мне уже были не нужны. Я оставил машину в двух километрах от его дома, в поле, на проселочной дороге. Я бежал, адреналин во мне кипел, я бежал, словно за мной была погоня. Я был возбужден настолько, что когда увидел свой автомобиль, то мне показалось, что я пробежал метров сто.
Вот и все. Все кончено!
Я чувствую невыносимую усталость и ничего больше. Эйфория прошла. Я очень устал и хочу спать, с большим трудом мне далась эта исповедь.
Но почему я ничего не чувствую? Почему я так опустошен?
Я думал, будет немного по-другому.
Я спать, я устал».
Примерно в три часа дня, в понедельник, двадцать девятого сентября, зеленый Опель затормозил у магазина детских игрушек на улице Чехова. Алекс — свежий и бодрый с виду, несмотря на ночные приключения, вышел из машины и быстрым шагом вошел в магазин, где устремился к первому увиденному им продавцу-консультанту — молодой девушке лет двадцати пяти.
— Здравствуйте, — обратился Алекс, стараясь улыбнуться, но волнение и напряженность, все же, без труда читались на его лице.
— Добрый день, — улыбнулась девушка.
— В общем, такое дело: послезавтра у моего сына день рождения. Пару месяцев назад, я видел у вас такого тираннозавра… где-то в метр высотой, на пульте. Он там, рычал, ходил, лапами двигать мог, головой вертел. Что-то еще делал, наклонялся вроде бы.
Девушка с сожалением качала головой. Алекс заметил это, и на лице его сразу отобразилось выражение тревоги. Он тоже покачал головой в отрицательном контексте, и заговорил с опаской:
— Нет, нет, нет. Только не говорите, что его нет. Я сыну пообещал его, и он уверен, что послезавтра папа привезет ему этого динозавра. Пощадите.