— Ладно, — улыбнулась менеджер, — я распоряжусь оцепить здание
— Не поможет, — задумчиво ответил Алекс. — Я чертовски сообразителен. А если серьезно, то завтра мы вместе с тираннозавром будем целовать вам ноги, если только он здесь окажется. И у меня просьба — позвоните мне, пожалуйста, как только эти ТВАРИ приедут, если вам не трудно.
— Не трудно, — засмеялась Джулиана, — диктуйте номер.
Алекс продиктовал номер и, простившись с девушкой, в наилучшем настроении покинул «Вечное детство» и отправился в обратный путь.
В восьмом часу вечера Алекс зашел поужинать в небольшую закусочную на углу Штрауса и Гюго. В зале было людно, и громко играла музыка. Присев за стойкой, в стороне от других посетителей, он заказал себе двойной хот-дог и пол-литра Кока-Колы. Судя по всему, Алекс относился к тому типу людей, которые всегда умеют сохранять спокойствие в отношении тех вещей, которые не происходят с ними в данный момент времени. То есть, все вчерашние происшествия, и даже те, которые произошли с ним пару часов назад, не оставляли на его внешнем виде никаких заметных отпечатков — как, например, возбужденный взгляд, нервозность или излишняя удрученность. Он держался ровно и спокойно и вряд ли, глядя на него можно было подумать, что еще сегодня ночью он самовольно подвергал себя смертельной опасности, а несколько часов назад вымотал себе все нервы в поисках известного тираннозавра. Алекс полностью отдавался тому, что с ним происходило в данный момент времени — стать нервным, злым или раздраженным, или же наоборот, проявить сострадание и сочувствие, могло его заставить только настоящее. И поиски тираннозавра это подтверждали. Также и сейчас, когда ему подали его заказ, Алекс с абсолютно непринужденным видом принялся за еду — единственное, что занимало его в настоящее время.
Но это длилось недолго, вернее, до половины его хот-дога. Закончилась очередная песня и на несколько секунд в маленьком зале отчетливо стали слышны голоса людей, так что даже не заинтересованный Алекс мог слышать, о чем говорят некоторые посетители. И вот что в перерыве между песнями донеслось до его слуха от компании из двух мужчин, что сидели в двух метрах от него:
— … В больнице? — удивленно говорил первый.
— Да не в больнице, а в реанимации, — поправил второй.
Тут к ним подошел третий товарищ, и видимо, услышав последние слова, вклинился в разговор:
— Кто в реанимации?
— Джеймс Мартин, — ответил второй.
Тут вновь заиграла музыка, и слова их стали неразборчивыми. Но, скорее всего, большего Алексу услышать было и не нужно. Хот-дог замер на полпути к его рту, и так парень просидел секунды две, тупо уставившись в одну точку. Затем он медленно перевел взгляд на говоривших, и если б они обратили на этого молодого человека хоть секунду своего внимания, то, несомненно, заметили ту реакцию, которую произвели на него их реплики. Выражение лица его в данный момент было настолько пораженным и обескураженным, словно это был умственно отсталый, которому тщетно пытались объяснить теорию относительности. Туповатый взгляд и полуоткрытый рот, а через секунду и дергающийся левый глаз. Так он смотрел на этих мужчин в течение секунд пяти, затем также медленно от них отвернулся, и, вспомнив про свой хот-дог, все же доставил его ко рту. Медленно работая челюстями, он как-то резко поворачивал голову то в одну сторону, то в другую, и изучал округлившимися глазами различные предметы, на которые в данный момент падал его туповатый взгляд. Затем также резко дернув головой, он возвращал ее в прямое положение и таращился на свой хот-дог. И в продолжение этого ужина этот туповато-обескураженный взгляд так и не покидал лицо Алекса, и только когда с хот-догом и напитком было покончено, парень закрыл лицо руками, и просидел так с минуту. А когда отнял руки от лица, то выглядел уже глубоко задумчивым, и, закусив нижнюю губу, несколько минут смотрел на свои руки.