— Завтра ты заедешь ко мне и посмотришь на мой забор, ахаха.
— Даже не знаю, Лина, получится ли у меня, — девушка повела головой, стараясь дать понять, что эта идея ей совсем не по вкусу.
— А почему не получится? У тебя что, дела какие-то? Ахаха, сидишь дома безвылазно, ахаха, — Эвелина говоря это широко распахнула глаза и в данный момент действительно была похожа на идиотку.
Катрине же, после последних слов собеседницы, стоило немалого усилия сдержать себя и не швырнуть чашку горячего кофе в лицо, которое вызывало в ней сейчас безграничное отвращение.
— Мне пора, — сказала она, вставая, но Эвелина удержала ее за руку.
— Нет, не пущу, пока не пообещаешь приехать завтра и полюбоваться на мой заборчик.
— Лина, мне пора, отпусти… я подумаю, — Катрина еле сдерживалась, чтоб не перейти на грубость.
— Пообещай, пообещай… — заверещала Эвелина, состроив жалобную гримасу; левой рукой она удерживала Катрину, а открытой ладонью правой руки яростно забарабанила по столу, — пообещай, пообещай, пообещай…
С каждым «пообещай» кровь в висках Катрины пульсировала все яростней и она четко чувствовала, что ее прорвет, если это продолжится еще хоть секунд пять и тогда Эвелине будет точно не до заборчика.
— Черт, обещаю! — гневно крикнула Катрина таким тоном, что любой другой человек абсолютно справедливо расценил бы такое обещание как «иди на хрен!», после чего развернулась и быстро пошла прочь.
Любой другой, но не Эвелина, которая осталась сидеть со своим идиотским выражением лица и с распахнутыми глазами.
Когда Катрина вернулась в свой павильон, ее трясло и колотило, словно у нее была температура под сорок. Вены на шее вздулись, и краска бросилась ей в лицо, все внутри нее клокотало, и сердце было готово вырваться наружу. Она яростно бросила сумочку через витрину в сторону своего стола, но чувствуя, что этого недостаточно и не подчиняясь никакому самоконтролю, пробежала на склад, где схватила первую попавшуюся вазу и с размаху швырнула ее в стену. Грохот разбитого фарфора и звук падающих на пол осколков, немного отрезвил ее. Девушка стояла и тяжело дыша смотрела на то, что секунду назад было дорогой вазой и чувствовала как состояние истерии постепенно отступает. Дыхание понемногу переставало быть прерывистым, и, опустившись на стоявшую рядом коробку, Катрина обхватила голову руками, и попыталась окончательно взять себя в руки. Через минуты три она чувствовала себя уже вполне спокойно, чтобы вернуться к работе, но состояние тревоги, мучавшее ее с самого утра, никуда не ушло. Уступив место эмоциональному взрыву, эта тревога вновь вернулась, как только тот отступил.