Сигнал сообщения раздался в начале десятого вечера. Честное слово, какой-то элемент шизофрении в тот момент одолел меня. Я сразу почувствовал тревогу в этом звуке — что-то пронзило меня насквозь, словно говоря: «Держись, началось!». Это было какое-то наваждение, но честное слово — я сразу почувствовал тревогу. Осторожным движением, я взял смартфон и обмер, когда увидел на дисплее ее имя. Сердце мое заколотилось и, предчувствуя что-то нехорошее, я открыл сообщение. Я помню его наизусть:
«Страшно, очень страшно. Помоги, мне очень страшно. Санторин — Санлайт, 27-й км. Старая лесная дорога, 10 км, старый дерев. дом. Телефон сейчас умрет. Мне очень страшно, пожалуйста».
Мне показалось, что пока я читал эти слова, прошла вечность, потому что в душе моей все успело перевернуться раз десять. Меня заколотило от чувства чего-то страшного и невыносимо близкого. Чувства рока, нависшего надо мной и Марией. Она писала, что ей страшно, мне же было страшно так, как не было страшно ни до, ни после этого вечера.
Я принялся звонить ей — безрезультатно. Телефон ее уже сел, и я понял это, лишь спустя десять попыток.
Я заметался по квартире в каком-то припадке. Единственное осознанное чувство, которое руководило мной — страх за Мари. Я помню, как надел куртку и бейсболку и помню, черт побери, я помню, как кинул смартфон в карман куртки. Какого хрена, ведь я всегда носил и ношу его в кармане джинсов.
Я помню, как я сделал это!
Я выскочил на улицу — дождь лил как из ведра, было уже темно. У меня не было машины, я уже говорил об этом. И я угнал ее. Угнал старый Рэно своего соседа по лестничной площадке. Как раз в тот момент, как я выскочил на улицу, он что-то рылся на своем водительском сидении, стоя спиной ко мне. Я был в том состоянии, что ради машины мог бы и убить в тот момент. У меня не было времени на объяснения, не было времени умолять и что-то выслушивать. Я просто схватил его за плечи и вышвырнул из салона, прямо на мокрый асфальт, сел за руль — ключ еще торчал в замке зажигания и сорвался с места, сопровождаемый его криками и проклятиями.
Почему меня не задержали еще до выезда из Каста, я не знаю. Я об этом вообще не думал, а если бы за мной была погоня, я знаю, что я бы ушел, даже если бы за угон машины мне сулила смертная казнь. Мне было абсолютно все равно — я должен был доехать до Мари, все остальное меня не волновало. Страх за нее и полное безразличие к себе овладевали мной, и я был способен на что угодно, не только на угон автомобиля.
Хорошо, что Ричард оказался человеком большого сердца, и сразу же забрал заявление, как только узнал, что произошло, и зла на меня держать не стал. Спасибо ему за это. И даже смартфон вернул, который я разбил об асфальт, только его увидел.