— Порой это тоже дорогого стоит, — ответила Лили. — А про понимание… я обдумаю вашу теорию, правда.
Женщина помолчала и продолжила:
— Когда я тебя увидела, я сразу поняла, что тебя что-то очень сильно тревожит. И сейчас я это чувствую еще сильнее, не знаю почему, на каком-то подсознательном уровне. Но что-то очень нехорошее происходит в твоем сердце, то, с чем ты сама не справляешься, но боишься поделиться этим, потому что, да, ты знаешь, что в итоге останешься с этим один на один.
— Это, конечно все очень мило, — улыбнулась девушка, — но не понимаю, чем я заслужила такое участие?
Кросс улыбнулась доброй улыбкой и ответила:
— Дочка, очень скоро ты это поймешь. Знаешь, мне действительно жутко от мысли, что через пятнадцать лет моя внучка будет сидеть одна, накануне дождя, на безлюдной аллее рядом с храмом, будет плакать, и от нее будет исходить практически осязаемая тревога. И в то время, когда проявить участие будет наименьшим, что можно для нее сделать, со всех сторон она будет окружена равнодушием.
— Спасибо. Не думала, что такие люди, как вы, еще существуют? — вновь искоса поглядела Лилия.
— Их больше, чем ты думаешь.
— Вы знаете, Джулия, я бы очень хотела быть на вас похожей, вы очень добры.
— Я чувствую, что у тебя тоже большое сердце.
— Если б вы только знали, как вы ошибаетесь, — усмехнулась девушка. — Я большая грешница.
— Ну, все мы не без этого. Куда ж мы без греха. Скажу тебе честно, я вкусила все семь смертных грехов, некоторые по нескольку раз, и не могу дать никаких гарантий, что история не повторится. Но как бы там ни было, хоронить заживо себя не собираюсь.
Лили вздохнула.
— А я убить хочу, — сказала она.
— Мысль о преступлении — это еще не преступление.
— Но моя мысль будет приведена в исполнение, — девушка смотрела себе под ноги.
— И… кто же жертва? — женщина попыталась, чтобы ее голос звучал бодро, но Лили заметила, что ее слова не оставили равнодушной собеседницу.
Девушка вздохнула и, положив правую руку на живот, подняла взгляд в небо.
— В таком случае пообещайте мне, что не будете давать никаких советов. Раз уж вы так хотите послушать мое нытье, то просто выслушайте. Но не нужно ничего объяснять и ни в чем убеждать. Вряд ли это поможет, я думаю вам хорошо известно, что такое юношеский максимализм, и сломать его, все равно, что на велосипеде атаковать танк.
— Договорились, — ответила Кросс.
— Я беременна, — сказала Лилия, продолжая глядеть в небо, и на последнем слоге ее голос слегка дрогнул. — Я беременна и завтра, примерно в это время подпишу согласие на аборт и приму первую таблетку. И пути назад уже не будет. Вот так вот.