— Чего? — протянул он удивленно и инстинктивно подался вперед.
— Стой на месте! — прикрикнул парень и крепче сжал рукоятку пистолета. — Стой! Не нужно делать лишних движений, пока я не скажу.
Голос его продолжал дрожать и звучать испуганно, но Питер повиновался.
— В дурачка не играй только со мной, — продолжал парень отрывисто, — не надо, ты не в том положении. И из меня дурачка не нужно делать. За деньгами я пришел. И не вздумай рассказывать, что у тебя их нет. Правда, если не хочешь серьезных неприятностей, не испытывай меня глупыми оправданиями и увиливаниями.
И тут Питера словно током ударило. Мозг в один момент выдал объяснение происходящему: парень с пистолетом был в курсе выигрыша священника в лотерею. Но как? Каким образом? Деньги были перечислены на счет Сары, с условием конфиденциальности. Свои любовные отношения они держали в строжайшем секрете, знали о них лишь самые близкие друзья, в которых пара была уверена как в себе самих. И в любом случае, Питер не мог допустить даже мысли о том, что у его девушки хватило тупости кому-либо ляпнуть об этих деньгах, ибо никто не должен был знать об их существовании, и именно Сара особо упорствовала в этом, опасаясь, что в пылу азарта Питер не сможет скрыть этот факт. Нет, священник не мог даже представить вероятность того, что Сара могла кому-то проговориться — она была опьяненной от сознания богатства, но дурой не была никогда, и уж в настоящее время тем более. Но другого ответа Питер не видел, зато прекрасно видел идиота с пистолетом, которому прекрасно известно о его деньгах. И тут Питер наконец ощутил страх. Но не страх от грозящей опасности смерти, а страх от того, что информация о его выигрыше может стать достоянием общественности и молва о миллионере-священнике разойдется по городу в считанные часы. И не только по городу, но и по стране и по всему миру. А там позор, пожизненный позор, возможно и отлучение от церкви. Все последствия живо представились Питеру, во всех красках и со всеми сопутствующими деталями. Он уже видел себя затворником, опозоренным и униженным, боящимся показаться на людях, которые при виде его тычут пальцами и плюют ему вслед, а некоторые даже бросают в него камнями. Он видел свою одинокую и никчемную старость в доме из четырех стен, на которых нет ни икон, ни распятий — только холодная пустота одиночества. Одиночества, покорившего его гнилое сердце. И это воображаемое внутреннее одиночество вдруг на несколько реальных мгновений охватило душу святого отца, взорвало ее и вышвырнуло из нее все другие чувства. Всепоглощающее чувство фатального одиночества — внутренняя пустота, и нет ничего, к чему могла бы примкнуть его падшая душа, падшая и никому не нужная. В первую очередь, самому Богу. А во вторую, самому Питеру, который испытывает к своей душе ненависть и отвращение. И этот океан внутренней пустоты ужаснул разум святого отца настолько, что пистолет, направленный на него казался игрушкой в руках непослушного ребенка. Ужаснул настолько, что вечные муки ада не затмили бы это впечатление.