От неожиданности Питер закашлялся и, бросив под ноги самокрутку, растоптал ее ногой, тревожно обернувшись по сторонам, словно его как мальчишку засекли за очень неприличным занятием.
— Какого черта тебе опять надо? — процедил он, смотря на имя Сары на дисплее. — Алло! — резко крикнул он в трубку, нажав кнопку приема вызова.
— А что это ты орешь на меня?! — в тот же миг услышал он возмущенный голос своей девушки.
— Я не ору, а отвечаю на звонок, — ответил священник, борясь с приступом кашля, просившегося вырваться из его горла.
— Нехрен отвечать мне в таком тоне! — Сара тоже повысила голос. — От чего это я тебя могла отвлечь, интересно, чтобы вызвать бешенство? А?!
— Какого хрена, ты мне опять истерику по телефону закатываешь? Ты на всю голову больная или как?! — раздраженно отвечал Питер, и в этот момент кашель вырвался наружу. Священник зажал рот рукой и отодвинул смартфон как можно дальше от лица, но не помогло.
— Ах, ты сука! — услышал он крик своей девушки. — Ты, придурок хренов, ты снова дурь шмалишь?! Ты, баран конченый?!..
— Сара, это просто кашель, — попытался оправдаться Питер. — Сама видишь, погода сегодня какая, меня просто…
— Хренода, мать твою, а не погода! Сука, приди домой сегодня, я тебе устрою погоду, укурыш долбаный. У тебя и так мозгов нихрена нет, ты и так тупой как баран! И последнее подобие мозгов и то прокуриваешь, идиотина!
— Сара, да закрой ты уже свой черный рот! — заорал Питер в трубку. — Какого хрена, ты мне нервы мотаешь целый день своими звонками?..
— Это я тебе нервы мотаю?! — голос девушки начал притихать, и Питер понял, что сейчас будет контрольное извержение.
— Пошла к черту, дура! — крикнул в трубку Питер, сбросил вызов и быстро отключил смартфон.
Священник плотно сжал веки и прислонился затылком к стене храма. Так он простоял минуту, представляя, как в это время Сара разрывается в эмоциях, которым не может найти выход и улыбка мелькнула на его лице — добрая, но не злорадная. Затем пожав плечами, Питер вернулся в храм. Минут пять, медленно и молча, он ходил по проходу между двух рядов скамей, от двери до алтаря — туда и обратно. Когда он шел к двери, то смотрел себе под ноги, когда обратно — поднимал глаза на распятие прямо перед собой. В очередной раз, подойдя к алтарю, он остановился, и несколько секунд пристально смотрел на иконы и распятие, затем горько усмехнулся, опустил взгляд и несколько раз утвердительно кивнул головой. После чего развернулся и продолжил мерить шагами зал храма. С той лишь разницей, что теперь он всегда смотрел себе под ноги.