Тоскливо, даже с некоторой пустотой в глазах, Питер рассматривал эти дома, не задерживая внимание ни на одном дольше десяти секунд. Рассматривал, как человек, которому все же не по силам сейчас купить такой дом, рассматривал просто ради интереса, просто чтобы подразнить самого себя. Но Питер знал, что он может купить такой дом, знал, и это приводило его в тихое отчаяние.
Священник отвернулся от монитора и взглянул в окно, по которому стекали струи воды. На улице стремительно темнело, серые краски пасмурного и дождливого дня уже сменились темными тонами вечера, дождь барабанил в окно уже минут пятнадцать, и Питер отметил, что вряд ли какая-либо музыка или звуки, смогут лучше отразить то, что у него сейчас в душе. Он вновь взял в руки счастливый билет и посмотрел на цифры: один, пять, семь, девятнадцать. Священник злорадно улыбнулся, покачал головой и спрятал билет в ящик стола. Затем, он открыл вторую вкладку в браузере, ту, что он открыл без чьих-либо ссылок и советов. Он подпер голову левой рукой, прикрыв ладонью рот, и секунд тридцать смотрел в монитор. А когда почувствовал, что из правого глаза потекла слеза, то резко встал, отер лицо рукавом сутаны и вышел из кабинета.
Когда Питер вошел в зал, то услышал чье-то легкое покашливание. Питер сразу понял, что кто-то находится в конфессионале, и таким способом, пытается привлечь его внимание. Священник недовольно поморщился — уже было поздно, он уж было собирался домой, и в конце дня ему меньше всего хотелось слышать чью-то «болтовню». Превозмогая раздражение и предвкушая новую порцию идиотизма, готовящегося вылиться в лжеисповеди страждущего, Питер все же прошел в конфессионал, и тяжело опустился на свою скамеечку.
— Святой отец, вы согрешили, — тут же услышал Питер веселый и звонкий мужской голос. Питер удивленно нахмурился — за годы практики он слышал такое приветствие впервые.
— Это — точно, — задумчиво ответил он. — А откуда такая осведомленность?
— А что может делать священник один в храме, в такое позднее время? Только замаливать грехи. Не правда ли? — парень коротко засмеялся. Питер не видел собеседника, но почему то сразу подумал, и даже уверился, что перед ним парень не старше тридцати лет.
— Что-то в этом есть, — все так же задумчиво, но скорее по инерции, ответил Питер. — Так уж вышло, что мне сегодня пришлось быть здесь одному, по стечению обстоятельств. И я даже не знаю — радоваться мне или горевать.
— Ну, — протянул парень все тем же веселым тоном, вовсе не гармонировавшим с положением грешника, пришедшего на исповедь. — Уж я, точно не намерен вас расстраивать, не имею к этому ни малейшего побуждения.