Ливень закончился, как только Катрина вошла в свой двор. Она подошла к своему Фольксвагену, взглянула в утихшее небо.
— Почему так мало? — спросила она.
Девушка улыбнулась и, не дождавшись ответа, села в машину.
— Правильно, домой не нужно. Дом — это тюрьма. По крайней мере, сейчас, — голос продолжал говорить без какой-либо определенной интонации, держась на равных.
— Да, домой не нужно, — ответила Катрина, откидываясь на подголовник.
Она закрыла глаза и почувствовала отвратительное ощущение во всем теле, порождаемое мокрой одеждой. Она почувствовала, что ее отпускает, почувствовала как осознание глупости и подлости неотступно, хоть и издалека, начинает подползать к ней в другом свете, в свете осознания его не столько разумом, сколько душой и совестью. Тут же она ощутила невероятную усталость, просто нечеловеческую, она понимала, что нужно через силу подняться домой, переодеться и лечь в постель. Но не могла — каждое движение стоило ей неимоверных усилий, и она явно чувствовала, что упадет при первом же шаге, если выйдет из машины. Преодолевая непослушание и скованность в руках, все, что смогла сделать Катрина, это завести двигатель, включить печь на минимальную температуру и немного опустить боковое стекло.
— Отдохни, — услышала девушка, уже не ясно.
В следующий момент она уснула. Сон был без сновидений, но с ощущениями. Ей все казалось, что ее куда-то тянут, без конца дергают и трясут за плечи. Катрина слышала, как ее имя произносится десятками разных голосов — мужскими и женскими, тихими и громкими, нежными и злыми. Сквозь сон девушка не понимала, чего от нее хотят, и не хотела понимать, ей хотелось лишь некоторого времени покоя и тишины. Но голоса, звавшие ее, не умолкали, чьи-то руки продолжали ее хватать, и вдруг кто-то с силой схватил ее и поволок куда-то вниз, повторяя «пора, пора». Все другие голоса стали затихать, и ничьи прикосновения больше ее не тревожили, только те руки впивались в ее плечи и продолжали тянуть ее вниз, все быстрее и быстрее. Катрина уже чувствовала, что она падает вниз, набирая сумасшедшую скорость и вдруг эти руки, что держали ее за плечи, отпустили ее с криком «я с тобой», и Катрина полетела камнем, испытывая дикий страх и чувствуя, что скорость ее падения запредельная. Страх нарастал вместе со скоростью, и когда девушку обуял просто животный ужас близкого конца, она очнулась, вздрогнув всем телом. Как только она открыла глаза, то тут же забыла об этом сне.
Катрина чувствовала себя значительно лучше, лишь немного побаливала голова, и мысли после сна доходили, словно издалека. Но физически она чувствовала себя отдохнувшей и бодрой, несмотря на неприятное ощущение мокрой одежды, просыхающей прямо на теле. В машине было уже душно и, заглушив двигатель, Катрина на всю опустила стекло и жадно вдохнула свежий воздух, резко ударивший в легкие и голову, и прогнавший остатки сна. На улице шел проливной дождь.