— Да все с ней в порядке, — Катрина нагнулась и хладнокровно проверила пульс. — Вырубилась просто.
Она взяла со стола в гостиной графин с водой и вылила его на лицо Эвелины. Та открыла глаза и вновь зарыдала лежа на полу, к грязи и слезам добавились кровь и вода.
— Возьми пистолет, возьми. Он нам не помешает, — прошипел голос.
Катрина нагнулась, подобрала пистолет и положила в карман плаща. Потом вновь погладила Эвелину по голове, встала и быстрым шагом покинула дом. Когда она приблизилась к своей машине, то заметила, что с соседнего участка за ней наблюдает какой-то мужчина, вероятно, привлеченный криками Эвелины, и видом сломанного забора. Катрина остановилась, открыв дверь автомобиля.
— Что таращишься… ты, долбанный урод? Вали на хрен отсюда, — прокричала Катрина, настолько гневно, что мужчина явно не ожидавший такой агрессии от молодой девушки невольно отшатнулся и потупил взгляд.
— Поехали отсюда, подруга! Тут становится скучно!
Катрина завела машину, сдала назад и сквозь дыру в заборе выехала на дорогу и помчалась вверх, откуда и приехала.
И вдруг… дикий ужас обуял Катрину, ужас поднялся не из души, а выпрыгнул из мозга — ужас осознания. «Отдай пистолет», «Что таращишься, ты, долбанный урод? Вали на хрен отсюда» — Катрина поняла, что достигла критической отметки. Голос уже начинал контролировать ее речь.
«Или уже контролирует? — думала она, чувствуя дрожь в коленях. — Нет, нет, если я это понимаю, значит, власть его еще не окончательная, значит еще не все потеряно. Значит все еще можно изменить, да… или нельзя?»
— Я думаю, не стоит, — услышала она; голос вновь стал жестким и безапелляционным.
Катрина прижалась к обочине и затормозила. Пелена спала с ее глаз. Ее разум наконец сумел докричаться до нее и весь ужас произошедшего и происходящего явился ей в трезвом свете. Она закрыла лицо руками, чувствуя, как все ее тело колотит дрожь, а душу рвет от страха.
— Успокойся, все было просто супер, ты была на высоте! — голос продолжал говорить жестко. — Сейчас не время давать волю остаткам эмоций и сердоболия.
— Заткнись! — заорала Катрина и несколько раз ударилась лбом об руль. — Заткнись! Заткнись! Заткнись!
— Началось… — прозвучало с нотой раздражения.
— Господи, что же я натворила? — шептала Катрина, не адресуя слова голосу в своей голове. — Что же я натворила? Эвелина… да что же она мне сделала? Господи, как же я могла дойти до такого? Как я могла быть такой жестокой?..
— Все правильно, — голос начал повышать тон. — Эта сука заслужила, она заслужила еще большего.
— Господи, Эвелина, прости меня, — продолжала шептать Катрина, слыша, как ее слова тонут в пространстве, под натиском слов голоса. — Прости меня, пожалуйста, это ведь не я, не я… это — эта мерзость в моей голове, это — зло и мерзость в моей голове.