— Нет, Катрина. Это ты. Запомни — это ты. Потому что, если б это был я, ты бы выпустила ей всю обойму в ее безмозглую башку, и наслаждалась бы зрелищем вытекающих тупых мозгов.
— Я сошла с ума, сошла с ума, сошла с ума… я — псих, мне нужна помощь. Прости меня, Эвелина! Прости меня, Господи! Не я это, не я… это зло, которое завладело моей душой и сердцем…
— Сидит, у какой-то рыжей дуры прощения просит, — голос понизил тон и говорил с насмешкой. — Нет, правда, ну зачем этой скотине вообще жить? Почему ты ее не убила, у тебя были все шансы, ты могла ее просто задушить. Она же… она же — ничтожество.
— Простите меня, простите, — шептала Катрина. — Я не в своей воле, но я верну себе себя, верну. Обещаю… и отвечу за все.
— Ой, ну хватит! Надоедать начинает.
— Заткнись! — вновь закричала девушка. Затем выпрямившись в сиденье, она глубоко вдохнула, закрыла глаза и резко выдохнув, произнесла спокойным и твердым голосом: — Все тварь, это начало твоего конца.
Катрина выехала с обочины и продолжила путь вверх по Иоганна Штрауса.
— Куда едем? — спустя минуту ехидно спросил голос. — Вот снова ты начинаешь злиться, и создаешь дискомфорт. Зачем? Только все стало нормально, а ты опять за старое. Не понимаю, что тебе вечно не так? Только ладить начали, а ты хочешь все сломать. Ты посмотри только, как круто мы провели время вместе, повеселились же на славу! А сейчас снова не разговариваешь, едешь куда-то… куда, Катрина? А?
Катрина не отвечала. Она всеми силами старалась обрести хоть какую-нибудь уверенность в себе. Но только не ту страшную уверенность, которой питал ее голос, когда ему этого хотелось, и которую он в любой момент был готов забрать. Она старалась вернуть себе саму себя, сосредоточиться на «остатках сердоболия» и думать только об этом, только о хорошем, что могло в ней быть. Катрина пыталась игнорировать этот голос, пропускать мимо ушей, но каждое его слово отдавалось в голове не просто звуком, а мыслью. И ее тошнило. Она понимала, что проигрывает, что теряет себя и становится марионеткой во власти того, чего не может объяснить.
Катрина свернула на Чехова и поехала вверх по улице.
— Ахахахаха! — злорадно завопил голос. — Я понял! Понял, понял, понял! Мы едем в церковь, ахахаха! Молиться! Да-да-да, едем молиться! Черт! — он хохотал и верещал, приводя Катрину в состояние близкое к истерике. — Это потрясающе! Как тебе только в голову пришла такая идея?! Церковь — это замечательно, надо попросить прощения за грехи, покаяться и очистить душу. Будем молиться, да! Я так хочу молиться, не могу прям! Гони! Гони! Ахахаха!