Да, дорогой друг, ты, наверное, удивлен, как это я смог так спокойно пробыть на его территории три дня, без ярых эксцессов и импульсивных поступков, за исключением проникновения в спальню? Удивлен, как это я вообще, так спокойно описал эти три дня. Я скажу. Я просто одержим идеей, идеей похищения картины. И знаешь, вот честно! За это время эта идея уже не просто месть, нет. К ней добавилось очень сильное желание, по силе практически не уступающее желанию мести. Это желание — спасти великую картину и вернуть ей мир и жизнь! Громко звучит? Но, это правда. Идея мести стала еще и идеей хорошего поступка, ха! А когда человек одержим идеей… по крайней мере, в моем случае, моя ненависть и все остальные чувства были отложены в глубины сознания, дабы не заслоняли собой трезвость ума. А ум в таких делах и его трезвость — самое важное и необходимое оружие. В течение тех трех дней, что я находился в непосредственной близости от него, я думал о нем меньше всего. В сто раз меньше, чем обычно, и это помогло. Я думал о картине и о том, как ее похитить — вот, что занимало мой разум. Моя ненависть в то время была пришпорена, а если бы я не смог этого сделать, то уверен, что наломал бы дров. И вряд ли готовился бы сейчас к завтрашнему рейду. Но я справился, я совладал с собой, «незнакомка» в те дни заполнила всего меня, вытеснив собой Мартина и мысли о нем. Я справился тогда. И я справлюсь завтра, хаха!
В последующие два месяца, вообще до сего дня, я жил только предвкушением этого события. Мне оставалось совсем малость — нужно было узнать, в котором часу эти придурки — Мартин и его племянник ложатся спать. В конце августа, с наступлением темноты, я две недели осторожно наблюдал за окнами спален его дома. Это было не трудно, так как Мартин проживает в той части улицы, где за участками начинаются поля. Под покровом ночи, я мог спокойно выжидать, когда в спальнях погаснет свет, и не волноваться, что меня заметят на расстоянии километра от его дома. Дом погружался во тьму не позже одиннадцати. Всегда. Однообразный и до отвращения скучный образ жизни. Но в большей мере меня привлек очень важный момент, один из важнейших, который и явился заключительной фразой в моем плане. Еще когда я занимался беседкой, я заметил, что Жерар курит как паровоз. И поэтому сразу понял, что это за огонек вспыхивает в саду с периодичностью минут в сорок — а я, бывало, наблюдал за его участком до глубокой ночи. Так вот, пока в их спальнях не гаснет свет, Жерар курит примерно каждые минут сорок, но даже после этого, Жерар видимо, периодически просыпается и часа через два все равно выходит в сад покурить. Да, заядлые курильщики даже по ночам просыпаются от тяги к привычке. И вот, завтра ночью эта вредная привычка сыграет с Жераром злую шутку. Пробравшись в сад, я спрячусь за большим розовым кустом, что растет недалеко от окна спальни Мартина: этот пышный куст я присмотрел заранее, когда делал беседку, и это отличное место для укрытия. И когда Жерар среди ночи выползет в сад, я обогну дом с противоположной стороны и проникну внутрь. Далее, спрятавшись в его спальне под кроватью, я дождусь, пока Жерар вернется и уснет, а потом, усыпив его с помощью хлороформа и добавив диазепама в вену, я займусь Мартином. Рискованно? Очень, я согласен. Но я обязан рискнуть, судьба дарит мне шанс и не попробовать — просто грех. Да, страшновато, все может сорваться, но я отгоняю все эти мысли от себя. У меня все получится — я верю.