Тут, в общем, Люся не кривила душой. Её соседи тоже смотрели «Кулебякиных».
Оставался один день и пара абзацев, когда Люся, скучая, забрела во двор, размахивающий бельевыми верёвками и разноцветными детскими колготками на ветру, и увидела коричневую деревянную дверь с табличкой «Бюро по туризму». Ниже было приписано: «Экскурсии по городу для гостей и жителей, звонить тел.». Ещё ниже синим маркером, размашисто: СТУЧАТЬ!!!
Призыв подействовал на Люсю: она постучала. Потом постучала сильнее. Потом собралась уходить, но тут дверь, наконец, скрипнула и приоткрылась; из темноты на Люсю уставился чей-то нос.
— Добрдень — бодро сказала ему Люся. — А можно мне экскурсию?
— Ну-ну, — ответил владелец носа, приоткрывая дверь чуть шире, так что теперь был виден и глаз. Глаз моргал. — Сейчас?
— Сегодня, — ответила Люся, — у меня вечером поезд.
— Хм! — нос помолчал.
Затем дверь открылась сильнее, и за ней объявился человек, напомнивший Прищепкиной льва Бонифация из мультфильма: голова у него была вся в шарике из чёрных кудрявых волос, в которые с лица уходили такие же кудрявые бакенбарды. В руке он держал деревянную трубку.
— Хм, — снова сказал он неопределённо. — Неожиданно. Туристы тут редкость.
— Да, — согласилась Люся и объяснила подоплёку приезда.
— Однако! — мужчина-Бонифаций повертел трубку в ладони, озвучил цену, забрал люсины деньги и исчез в задверной тьме, однако вскоре появился вновь, щегольски одетый в светло-коричневый костюм с жёлтым галстуком в синий горох. На голове у него была чёрная мушкетёрская шляпа, из-под которой во все стороны торчали завитки; в руке — трость-зонт.
— Когда у вас поезд? Не бойтесь, успеем, — тут же махнул он рукой, и бодро зашагал, помахивая зонтом, через двор и далее на улицу, полную луж и очереди из бабушек в местное отделение сбербанка. Люся, оббегая лужи, прыгала за ним; таким макаром они прошли буквой Z несколько улиц и вышли через арку в окружённый малоэтажными домами дворик.
— Китайцы! — провозгласил Бонифаций, махнув по сторонам зонтом. Двор действительно был заполнен китайцами, преимущественно китаянками, которые загудели, завидев экскурсантов, и притащили Люсе тарелку с едой.
— Это манты, — пояснила Люсе жизнерадостная китаянка лет шестнадцати в кружевном красном передничке. Вокруг китайцев во всём дворе прямо на стенах были развешаны драматических цветовых сочетаний картины, а на бельевой верёвке на прищепках свисали фотографии.
— Арт-объект! Художественное пространство! Креатив! — важно сказал Бонифаций и стащил у Люси мант. Второй Люся съела сама, разглядывая фотографию, на которой было что-то среднее между марсианским пейзажем и кожей на ноге в макросъемке.