Ясно, сообразил Сережа, ворочает для заряжания. У «Циклопов» орудия дульнозарядные, башни каждый раз надо приводить в диаметральную плоскость, опускать стволы пушек и снаружи, из-под палубы по наклонным желобам подавать заряды.
Низко, над самой рубкой провыл снаряд и лег перелетом в полукабельтов, подняв высоченный столб грязно-пенной воды. Сережа закрутил головой, пытаясь понять, откуда он прилетел и увидел в отдалении, милях в полутора, еще два силуэта. Приглядевшись, он опознал однобашенный таран «Глэттон» и «Принц Альберт». Броненосцы стояли неподвижно, обстреливая батарею № 7 и выписывающие рядом с ней зигзаги русские мониторы. По «Стрельцу» стрелял «Глэттон»; его осадка не позволяла преодолеть мелководья и приблизиться к батарее, так что британский монитор поддерживал редкими залпами единственной башни наползающие «Циклопы». Наводчики на батарее, похоже, не обращали внимания на «Глэттон» и «Кинг Альберт» — море вокруг них было спокойно, тогда как возле «Циклопов» то и дело вырастали всплески близких накрытий.
— Вашбродь, подсобите! — ворвался в Сережины наблюдения крик кондуктора. — Так и есть, осколком заклинило! Никак я его не…
Дальнейшие реплики Каблукова более подходили для писания на заборе. Впрочем, Сережа давным-давно перестал обращать внимание на сквернословие и нецензурную брань, без которой невозможно представить повседневное флотское бытие.
Одного взгляда хватило, чтобы понять — повреждения таковы, что с помощью двух исконно русских средств (лома и такой-то матери), имевшихся в распоряжении аварийной партии, их не устранить. Здоровенный кусок чугуна — видимо донце от снаряда, — вошел под мамеринец и намертво заклинил броневую «коробку из-под леденцов». Попытки выбить окаянную железяку кувалдой, которой яростно орудовал Каблуков, успеха не имели. Сережа предложил заколотить в щель лом и, действуя им, как рычагом, выколупнуть осколок. Бесполезно: тот сидел, как влитой, поддразнивая мичмана полукруглой бороздкой на донце, похожей на дразнящую ухмылку.
Хуже того, сотрясением заклинило и механизм подъема башни — из попыток приподнять ее и выбить осколок прочь, ничего ровным счетом не вышло. В сердцах, мичман обложил по известной матери мудреную конструкцию Эриксона. С башней системы Кольза такая неприятность случиться не могла — та утоплена в круглую нишу, надежно укрывающую стык башни и броневой палубы от осколков. «Впрочем, черт его знает, как оно на самом деле. — поправил себя мичман. — Это все теория, а проверки боем русские мониторы пока не прошли. Бой на Северном фарватере, по сути, первая проба сил…»