Гость, перехватил взгляд мичмана:
— Спасибо вашим сослуживцам, мичман, приодели, как могли. Вид у меня непрезентабельный, но спасенному из пучины морской простительно-с…
Сережа вспомнил про свой заляпанный кровью и разодранный на спине сюртук.
— Позвольте представиться, капитан-лейтенант Веселаго-первый. Искренне признателен вам за спасение команды и меня, грешного!
Сережа замялся. Он, конечно, знал Веселаго — по службе, как и других командиров судов. Но было еще что-то — забытое, из далекого детства…
— Особо позвольте поблагодарить за заботу о нижних чинах, — продолжал меж тем капитан-лейтенант. — Ваш баталер, храни его Никола-угодник, не поскупился: выделил три полные ендовы хлебного вина. Сейчас сидят по низам да кочегаркам, отогреваются, страдальцы. Еще полчаса, мичман, и люди не выдержали бы, а тут еще волна разошлась, ну ее к шуту! Вестового моего, Аггея, едва за борт не смыло, едва успел за рукав моей шинели схватиться, да так и оторвал по шву!
И тут Сережа вспомнил.
— Простите, мы ведь с вами, кажется, встречались?
Веселаго осекся и посмотрел на собеседника с недоумением..
— Ну, разумеется, мичман, и не раз. Да вот хоть осенью, в Гельсингфорсе…
— Нет, раньше! — мотнул головой Сережа. Улыбка у него расползлась чуть не до ушей, совершенно по-детски. — Вы, наверное, не помните, я с маменькой был в Кронштадте, на экскурсии, вы тогда на нашем «Стрельце» служили. Все нам показывали и объясняли! Мне девять лет всего было… — поспешно добавил он. — Вы еще матушку попросили меня не ругать, когда я сказал глупую шутку…
— Как же, припоминаю! — улыбнулся в ответ капитан-лейтенант. Сережа отметил, что улыбка вышла несколько вымученный, уголок рта у него отчетливо дергался. — Насчет коробки с леденцами? Я пересказал ее в кают-компании, так потом на столе долго стояла большая жестянка наилучшего монпансье «Жорж Борман»: старший офицер самолично гонял буфетчика за ним на Невский, к Филиппову[32]. Так вы, стало быть, закончили Корпус и теперь на «Стрельце»? Вот как жизнь-то порой оборачивается!
Веселаго, ни с того ни с сего, принялся потирать ладони, нервно передергивая плечами и озираясь.
— А не в родстве ли вы с Феодосием Федоровичем? — нашелся Сережа. — Приходилось в Корпусе изучать его труды по истории флота…
Он имел в виду генерала флота Веселаго, военно-морского историка и крупного чиновника Адмиралтейства.
— Разве что в дальнем, — отозвался командир «Колдуна». Ладони он спрятал под мышки, укутываясь в шинель, уголок рта продолжал дергаться. — Веселаго спокон веку на флоте: батюшка мой, царствие ему небесное, Осип Иваныч, до вице-адмиралов дослужился, другой наш родич, Егор Власьевич Веселаго, при Александре Благословенном был капитан-командором и Георгиевским кавалером. Вот и мой троюродный кузен, Миша Веселаго, командует яхтой «Стрельна» — знаете, колесная посудина постройки аж пятьдесят шестого года. Как объявили о войне с Англией, Миша сейчас к начальству с рапортом: не хочу, мол, позориться, враг на пороге, а я на придворной посудине отсиживаюсь!