Хартов замешкался.
— А Смольный? Как бы утром их не пропустить…
— Записку оставим, — Дорохов достал из-под шинели мятую бумагу. — У костра. И мешок. Прочитают, поймут. Да и, ручаюсь, к утру мы уже сами будем на ногах.
Хартов согласился. Посмотрел на покойного Денисова. Тот, будучи живым, наверняка бы согласился. А уж мертвый и точно не был против.
2.
Вблизи дом был намного больше, чем казалось с поляны. И построен как-то странно, будто змея деревянная разлеглась полукругом и, высунув ступенчатый язык, ждет, пока добыча подберется ближе.
Странно, но окна целые, да еще наличники узорчатые, уж не усадьба ли барская?
Дорохов поднялся на крыльцо, ступени отозвались недовольным скрипом, показалось даже, что выругались вслед незваному гостю. Врач толкнул входную дверь. Та открылась, изнутри пахнуло чем-то острым.
— Заносим, — скомандовал Дорохов, и Хартов подчинился.
Не по себе ему было около этого дома, во дворе из земли торчали обломки крестов, похожие на железные кости мертвых зверей. А сам дом словно дышал, тяжело и прерывисто, и от стен исходила неведомая сила…
Внутри никакой мебели. Широкий коридор, с одной стороны к которому примыкала кухня, с другой — комната. По помещениям гуляли сквозняки и запахи пряных трав.
— У дверей ляжем? — тихо спросил Хартов, врач кивнул. Видимо, ему тоже было не по себе.
— Покойника в угол, сами напротив. Я сейчас осмотрюсь, а ты устраивайся.
Сказал и исчез во внутренностях пустого дома. Тут же навалилась тишина, звенящая и хрупкая, и чудилось, что где-то внизу, никак в самой преисподней, кто-то посвистывал.
Хартов заглянул в комнату, но в свете осенней ночи увидел лишь вязанку дров у окна да старый стул. А будто и не стул то был, а сгорбленная фигура, из которой торчала…
Он приблизился и понял, что перед ним чучело, набитое соломой, одетое в цветной кафтан и шаровары, на голове папаха. Вместо головы набитый чем-то мешок, на котором нарисовано лицо, полное страдания. Черные глаза, треугольный рот и зачем-то приклеенная жидкая бороденка.
— Сторожит тут кого, а? — спросил вернувшийся Дорохов, и Хартов вздрогнул.
— Не знаю, может, не спрашивал. Есть чего бояться?
Дорохов сел, положив винтовку на колени.
— Ни души. Во всех комнатах только и мебели, что стульев пара и шкаф платяной. И на кухне еще стол.
— Не нравится мне здесь, — признался Хартов. — Будто есть тут кто, кого мы увидеть не можем. А он нас видит, и все время рядом стоит.
— Чего же ты предлагаешь?
— Дежурить предлагаю, по очереди. Я первый. Ближе к утру тебя разбужу.
— Вот деревня, везде вам бесы чудятся, сам хоть не уснешь?