Начальник поезда любил поезда и свою маленькую террористку.
Внучка обожала стихи и своего деда, не верящего в волшебство рифмованных строк.
— Прокатимся после Рождества. И твоего стихотворения. Всё понял, деда?
В.М. вяло попытался вести переговоры, дабы смягчить требования, но проиграл. И теперь был вынужден приманивать чужой рифмой собственное вдохновение. Поисковики охотно сыпали снежинками сайтов.
То были времена чудес,
Сбывались все слова пророка:
Сходили ангелы с небес,
Звезда катилась от Востока.
«Не то, ах, не то…»
Сегодня будет Рождество,
Весь город предвкушает тайну,
Он дремлет в инее хрустальном
И ждёт: свершится волшебство.
«Вот бы свершилось, — думал начальник поезда (он же любящий дедушка), — вот прямо сейчас, и стихотворение придумалось, впервые за семьдесят лет. Почему я не помню, сочинял ли стихи в детстве? Разве бывает так, чтобы человек не сочинил ни одного стишка?».
Дальше стихотворения пошли лучше, мелодичней, образней, в них чувствовался скрипучий снег, и синий иней, и волшебные звёзды, и чудеса, и мороз-морозец, и как хорошо, что всему этому находилось место за стенами штабного вагона, а не внутри.
Вернусь к тебе:
Но лишь с дарами слов, охапкой волшебства
Приду к тебе:
Через столетья и жестокие года…
«Что?..»
В.М. понял, что последнее четверостишье принадлежит ему, его голове — а не экрану компьютера или памяти.
Тут же в толстые стёкла ударила пощёчина вьюги, где-то в зимнем лесу перепрыгнула с ветки на ветку синичка, ткнулся клювом в мёрзлую кору дятел, а белка-хитровка взвилась на заснеженную крону. Небо превратилось в хрусталь, в который молоточком ударил паровозный гудок.
Стихи словно поменяли природу и мир за окном вагона…
Поезд остановился.
Кутаясь в шубу, начальник поезда вышел на входную площадку, взялся за ограждение и всмотрелся вдаль. Туда, где густеющие сумерки отливали красным и жёлтым. Холод проникал в старческие кости даже через толстые рукавицы.
— Государя-батюшку взорвать хотели! Сволочи!
Горизонт тлел. Голоса текли над насыпью: злые, испуганные, морозные.
— Кабы из Харькова раньше свитского не выехали… в последний момент ведь изменили, в последний… Сам Бог направил, вмешался…
— Выродки, ублюдки! На царя!..
— Как государь? Как царь-батюшка Александр?
— Хорошо, хорошо…
В.М. смотрел, как горит взорванный террористами свитский поезд, точнее, один вагон — далеко, в ночи, в позапрошлом веке. Он даже знал, кто совершил это дерзкое покушение на императора, но ошибся составом из-за смены порядка следования поездов в Москву, — В.М. любил историю России, крепко учил когда-то…