Но в голове крутилось другое:
Волшебство.
Чудо.
Стихи или наплывающее из тумана Рождество — кто виноват, кто знает? Жаль, что этого не видит внучка. Не горящий вагон, а звёздное небо конца 19 века.
Но он обязательно найдёт способ вернуться и рассказать ей о волшебном приключении.
После стихотворения.
Рассказ занял первое место в номинации «Лучшая форма» и второе в номинации «Самый закрученный сюжет» на конкурсе миниатюр «Террор» в ноябре 2013 года.
Добрых людей много. Так мамка говорит. А вот заплечники мне другое твердят. Сам я их не вижу — шея с детства, как у волка, не вертится. Но шуму от заплечников много. Тот, который справа — всё дело говорит. Толково мыслит. А левый — тоже, вроде по уму, да всё как-то боком выходит. Сам-то я мало, что разумею, а они, как могут, подсказывают. И спорят же, зараза, промеж собой, что, бывало, я не выдержу и с ними в бучу вступаю. А прохожие не понимают. Ведь, как я разумею, заплечников моих никто не видит, а слышу один я. Подозреваю, что бабка Шурка, ведьма кривозубая, чует их, что ли. Про меня говорят — Тришка убогий, неразумный. А мамка сказывает — убогий, стало быть, у Бога. Рядом, то есть.
Я и у храма, где милостыню прошу, у самых ворот стою. Поближе, значит, к Богу. Калеки — побируши, что до меня там стояли, не хотели меня на своё место пущать, да разве со мной совладаешь. У меня лапа ого-го, зараз стакан медяков влазит! А подати у нас хорошие, хоть и приход небольшой. Мне много и не надо — сыт всегда, да и на выпивку остаётся. А выпиваю зачастую, как лишние копейки на руках бывают. Тут наши желания едины. Левый подсказчик сразу млеет и говорит, что хорошо бы выпить. Правый не спорит и добавляет, чтоб аж хреново было.
Есть купец у нас один — Еремей Дмитрич. Так тот завсегда денег мне не жалеет. С измальства, то пятак даст, то горсть сладостей. Добрый человек. Последнее время всё сыном хвалится. Отзовёт Еремей меня в сторонку от храма, достанет штоф водочки и давай без умолку трещать. Сынок у него умный — студентом в самом Петербурге. Светлая голова, говорит Еремей Дмитрич. Не чурается меня купец, как к ровне относится. И заплечники мои его уважают. С ним, говорят, мы всегда пьяны. Но не все прихожане меня привечают. Барышни всё взгляд отводят, стесняются, стало быть. А их кавалеры, как петухи — готовы заклевать им в угоду.
Несогласный я с мамкой. Мало добряков среди людей. Вот собаки, те — да. Был у меня пёсик Куцый. Я его кутей подобрал. Любил меня — страсть, лизаться всё лез. А бабка Шурка, вражина ненавистная, кипятком его обдала. Три дня бедный выл, пока не издох.